С крестом и мушкетом

Четыреста манильцев погибли в этот день, защищая свободу своей родины. Победа далась испанцам с большим трудом, но результаты ее были крайне важными для них. Теперь сопротивление жителей Лусона оказалось сломленным, и один за другим почти все вожди острова признали себя вассалами испанской короны.

Имя же Солимана осталось в памяти филиппинцев. Сохранила история и другое имя — имя Лакандулы, имя филиппинского феодала, трусость которого открыла чужеземцам двери страны. Жизнь отомстила предателю вскоре после гибели Солимана. Испанцы лишили старого раджу даже тени самостоятельности.

ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ,

Где речь пойдет о том, почему португальцы помирились со своим злейшим врагом, о незадачливом внуке великого деда и о его еще более незадачливом брате, о непонятном сигнале, о том, чего стоит клятва иезуита, и о мстителе по имени дом Педру Родригиш

И это был позор, которого еще не приходилось испытывать португальцам в Азии

Португальский летописец

Когда Мохаммад Кунджали Мараккар, бывший адмирал каликутского флота, а ныне самостоятельный властитель Котты, почти полностью парализовал португальское судоходство у юго-западных берегов Индии, португальцы вдруг обнаружили, что не могут сами справиться с непокорным раджей. И они обратились за помощью к старейшему врагу — владыке Каликута.

Адмирал каликутского флота не желал подчиняться своему бывшему сюзерену. Саморин, безвольный человек, более всего опасался собственных подданных, а потому готов был пойти на союз с португальцами или даже с самим дьяволом, лишь бы сохранить шатающийся трон.

Узнав через лазутчиков, что португальцы помирились с Саморином, Кунджали принял меры для укрепления своих владений, не прекращая между тем борьбы с португальцами на море. В 1592 году он даже осмелился захватить португальский корабль в виду города Гоа.

И в этот момент в Гоа прибыл новый вице-король, шестнадцатый по счету, по имени Франсишку да Гама. Сходство имен с открывателем пути в Индию было не случайным — Франсишку да Гама приходился внуком Васко да Гаме. За сто лет, прошедших с первого путешествия, изменилось многое, но не изменился дух семейства да Гама. Внук был во многом похож на деда — заносчив, спесив, жесток, но далеко уступал деду в уме, решительности и военных способностях.

Относились к Франсишку в Гоа недружелюбно, ибо он сумел с первых же дней восстановить против себя местную знать. Даже в церкви новый вице-король приказал повесить занавес, за которым и оставался все время службы, чтобы не видеть простых смертных.

Основной задачей Франсишку да Гамы была подготовка нападения на Кунджали. Решено было, что со стороны португальцев выступит флот, а саморин, их новый союзник, выставит сухопутное войско. Помимо королевского португальского флота в походе участвовали десять кораблей, снаряженных на свои деньги купцами Гоа. Командующим флотом вице-король назначил своего младшего брата, тридцатилетнего красавца Луиша да Гаму, несмотря на то что этому шагу воспротивились все капитаны кораблей. Как писал португальский летописец, и вице-король и командующий флотом были не на месте. «Один был назначен ошибочно, и он же ошибочно назначил другого».

Португальцы спешили. Новости, поступавшие со всех сторон, были весьма неблагоприятными. Во-первых, у берегов Малабара появились два голландских корабля.

Во-вторых, быстроходные галеры Кунджали взяли на абордаж португальскую каравеллу, занятую обычным грабежом одиночных индийских кораблей, и перебили весь ее экипаж.

Итак, в 1598 году двадцагитысячная армия саморина подошла к крепости Кунджали и полукольцом охватила ее со стороны суши.

С моря подошел Луиш да Гама с флотом из 18 больших кораблей, 23 галер и нескольких вспомогательных судов. На кораблях было более двух тысяч португальских солдат. Таким образом, крепость на реке Котта была взята в кольцо. Пока шли совещания о штурме крепости, прибыло еще четыре корабля, отправленных архиепископом Гоа.

Флот Кунджали был отрезан от крепости и не мог прийти на помощь адмиралу. В результате тому приходилось рассчитывать только на небольшой гарнизон.

Три месяца шла осада крепости. За день до штурма отряд Ферейры из трехсот лучших солдат высадился на берег и присоединился к армии саморина. Луиш да Силва с шестьюстами солдатами приготовился к штурму со стороны реки. Остаток дня португальцы провели в молитве и исповеди.

Штурм должен был начаться 5 марта в пять часов утра, перед самым рассветом, по сигналу — зажженному факелу.

Неизвестно, почему факел зажгли на пять часов раньше срока, вскоре после двенадцати. Солдат с факелом в руке пробежал под стенами крепости.