С..а - любовь (ЛП)

Роза довольно строга с детьми, но я чувствую в ней мягкость, которая говорит о том, что ей нравится проводить с ними время. Я вижу это в ее глазах, когда она смотрит на них, а они не подозревают об этом. Домработница обожает детей. Прикипела к ним сердцем. И защищает их. По возрасту Роза годится им в бабушки. И я рад, что у моих детей есть она.

Несколько часов спустя приезжает Лорен, а следом за ним и Миранда. Под давлением мужа она отпускает детей на несколько дней раньше и мы, собрав их сумки, отправляемся в рождественское путешествие. Я пока еще не знаю куда, но мне наплевать. Главное, что мы — вместе.

Глава 46

Жалкое неидеальное слащавое счастье

Миранда

Настоящее

— Миранда, нам нужно поговорить, — говорит Лорен, стоя за закрытой дверью в мою комнату. Уже поздно. У нас разные спальни. Все то время, что я тут живу, он не позволяет мне переступать порог своей комнаты.

Когда я слышу его голос, у меня учащается пульс. Меня злит подобная реакция, как у собаки Павлова, но что поделаешь — это условный рефлекс. Не желание. Не нужда. Физиологическая реакция, вызванная одиночеством.

Я откидываю одеяло, выбираюсь из кровати и, накинув на голое тело шелковый халат, выхожу в коридор.

Увидев меня, Лорен вздыхает. Не раздраженно, как я привыкла, а с жалостью и какой-то грустью. Не думала, что он способен на это.

— Можно я войду? — кивнув на дверь, интересуется он.

Мое сердце снова начинает биться в привычном ритме.

— Как грустно, что тебе приходится задавать этот вопрос. — Я разворачиваюсь и захожу в комнату. Он следует за мной, также как и я, чувствуя неловкость, из-за сложившейся между нами ситуации. Двое взрослых, трое детей, одна домработница: все живут своей жизню под одной огромной крышей.

Я подхожу к кровати, взбиваю подушки, снимаю халат, — не для того, чтобы соблазнить, а чтобы снова с комфортом устроится на прежнем месте — и забираюсь в кровать. Натянув одеяло до подбородка, нахожу взглядом Лорена. Он сидит в античном кресле в углу.

— О чем ты хочешь поговорить, Лорен?

Он наклоняется, кладет локти на колени и переплетает свои пальцы. Лорен без галстука, но до сих пор в брюках и рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами.

— У нас ничего не получается. Ты же понимаешь это. И я понимаю.

Я киваю. Да, не получается. Я думала, что когда претворю свой план в жизнь, все станет идеальным.

Но нет.

Все далеко неидеально.

Скорее, жалко и неидеально.

— У тебя депрессия.

Я молчу. Вот уже несколько недель я сижу на таблетках. Но они не помогают.

— Тебе нужна помощь. — Я поднимаю на него взгляд. У Лорена уставшие глаза. Уставшие от недостатка сна и от… меня.

Я улыбаюсь, но уголки рта отказываются подниматься вверх.

— Я каждое утро принимаю шестьдесят миллиграмм помощи. Она вызывает у меня несбыточные мечты о слащавом счастье. Так что с этим все в порядке. Спасибо, — язвительно-меланхолично отвечаю я.

— Твои таблетки не работают. Поговори с врачом, — просит он.

Я отвожу взгляд, не желая говорить о лечении. Не хочу, чтобы он смотрел на меня, как на неуравновешенную личность. Я хочу поговорить о нас. Хотя «нас» никогда и не существовало.

— Ты любишь меня? — Не дождавшись от него ответа, я снова поднимаю взгляд. — А когда-нибудь любил, Лорен? До того, как начался этот ад?

— Ты хочешь, чтобы я соврал или сказал правду? — спрашивает он. Но я уже знаю ответ. Он задал мне вопрос, но я услышала в его словах «нет».

Я хочу, чтобы он солгал.

— Скажи правду. — Пожалуйста, солги.

— Нет.

Я киваю.

Ему жаль. Я вижу это по тому, как поникли его плечи.

— А ты когда-нибудь любила меня?

Когда-то давно «да».

— Нет, — отвечаю я, а потом признаюсь: — Да.

Он опускает взгляд и шепчет:

— Что же мы делаем?

В темноте, в минуты нашего откровения, этот вопрос кажется очень важным; его истина душит меня.

Внутри меня нарастает разочарование. Оно зарождается где-то в животе, поднимается к груди и застревает в горле. И вот уже на моих глазах блестят слезы, а я испуганно пытаюсь их сморгнуть.

— Не знаю.

— Куда ты ходишь каждый день?

Лорен намерен получить ответ на свой вопрос. Я знаю это, но все равно вру, потому что так привыкла.

— На работу.

Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться и набраться терпения, после чего продолжает:

— Давай будем откровенны, Миранда. Ты не работала с тех пор, как я уволил тебя. Почему? Куда ты ходишь?

— Тебе нужна правда? — Не знаю, действительно ли он хочет услышать ее или ему нужны козыри на руках против меня. Обычно мы играем в игры. Но этот разговор другой. Честный. Мы не ведем себя честно друг с другом, поэтому я не знаю, что сказать.

— Правду. Пожалуйста.