Ржевский. Том 7

— Да. Соответственно, о том, что ваша похищенная из церкви интеллектуальная собственность по миру в виде оружия массового поражения гуляет, не знать не можешь! — подытожил Ржевский. — И, в отличие от твоих соратников по профессиональному цеху, именно тебе понятия совести, долга и обязательств не чужды.

— Я не представляю, как царя из дворца в этот твой суд вытаскивать. И да, я по большей части в курсе, можешь не пересказывать.

— Про последний эпизод в столичном молле тоже знаешь?

— Да.

— Что это неправильно, согласен? Или ты как обер-прокурор, тройной стандарт исповедуешь?

— Согласен. Не тяни кота за…

— Тебе вытаскивать из дворца никого не надо, — припечатал потомок гусара. — Там я сам справлюсь.

— Да ну⁈ — в глазах старика мелькнуло недоверие.

— Ну или не справлюсь, — легкомысленно отмахнулся напарник по бизнесу. — Но тогда уже и тебе всё пофиг будет… Твои люди, бойцы в облачении церкви, нужны лишь для одного.

— Без драматических пауз, пожалуйста, — иерарх неожиданно стал нормальным мирским человеком.

— Твои церковники со всеми вашими атрибутами, — Дмитрий защёлкал пальцами, подбирая слова, — с крестами, с шапками этими вашими высокими, нужны для одного: от дверей Зала заседаний Суда сопроводить ответчика до любой из тройки трибун. Всё.

Священник задумался.

Ржевский не торопил, развалившись в кресле и активно поглощая невостребованные продукты. Насколько Шу могла судить, блондин ел всё без разбора, по принципу что ближе лежит.

— Даже интересно, как Николай в Суде окажется, — выдал священнослужитель через некоторое время.

— Какой Николай? — резко озадачился напарник по бизнесу.

— Царь и Император Всея… — глаза церковника удивлённо раскрылись. — Ты чего⁈

— А-а-а, царь, — с видимым облегчением взмахнул рукой кое-кто, в иных местах называемый маргиналом. — Николай — это ты царя по имени назвал, понял… Твоё высокопреосвященство, ты уж извини, но как он там окажется, сказать не могу.

Старик молча сверлил взглядом Дмитрия.

— Закрытая оперативная информация, — бестрепетно продолжил напарник по бизнесу. — Если разгласить детали сейчас, а потом не дай бог не сложится, отгадай с трёх раз, кого я виноватым считать буду?

— Того, кому заранее рассказывал, — машинально кивнул священник из положения лёжа.

— Именно, — подтвердил потомок кавалериста. — Потому хорошее правило есть: о подобного рода операциях можно рассказывать никак не до. Только после, причём в большинстве случаев — после смерти всех фигурантов. И то не всегда.

— Где ты только подобного нахватался? — хмуро бросил религиозный чин. — Хотя по содержанию претензий не имею, всё логично.

— Ой, где я нахватался, тебя не было. Извини, — неожиданно по-взрослому, почти по-стариковски, вдохнул Ржевский. — Так что, дашь людей? Ровно на несколько десятков метров. Николашу от дверей до трибуны довести — и всё.

— Сам доведу, — буднично кивнул отец Александр. — Чтоб других не подставлять, тем более, я лично его на царство помазал. Только объясни сперва, почему именно в суд???

— А чем тебе не нравится? — кажется, Дмитрий наелся и теперь решил поиронизировать.

Поскольку главную цель этого разговора уже достиг.

— Более грязного места ещё поискать, — простенько ответил священник. — Как ни парадоксально, но для разборок такого уровня я бы на наш имперский суд не сильно полагался.

— Зря. Если Основной Закон даже для тебя — писулька без последствий, то не знаю, что и сказать. — Дмитрий поднялся и прошёлся по большой комнате. — Знаешь, мне тут на язык слова давеча пришлись. Обычно я не повторяюсь на тему душещипательного, если только ради тебя…

Норимацу-младшая искренне заулыбалась: видимо, комплименты и недвусмысленные предложения слабому полу потомок легендарного кавалериста за душещипательное не считал.

Потому что их-то он повторял регулярно, ей в том числе.

— Что за слова? На какую тему? — иерарх церкви снова стал мирским.

— Есть ещё место на земле, где обязанности царя равны обязанностям любого из его подданных, — пожал плечами Ржевский. — А права любого гражданина правам монарха не уступают. Есть ещё место на земле, где нищий равен миллионеру, твой Глава Церкви — последнему мирянину, алкоголик — трезвеннику, а начальник тюрьмы — распоследнему заключённому.

Речь блондина текла убедительно, легко и непринуждённо. Шу Норимацу поймала себя на том, что заслушалась.

— Есть ещё место на земле, где простые люди вроде нас с тобой могут побороться за то будущее, которое считают правильным, — продолжил наследник скандальной семьи. — Потому что в этом месте стороны любого конфликта априори уравнены.

— Суд Российской Империи. — Епископ решительно сел и свесил ноги с кровати. — Теоретически. Занятно… Не думал, что кто-то с твоей фамилией мне подобное рассказывать будет…

— Почему?

— Да вы в судах обычно в другой роли выступаете! Я давно живу, уж за несколько поколений твоих предков насмотрелся, веришь ли.

Шу обратила внимание, что слова Ржевского произвели впечатление на церковника, авансом отвечая на все незаданные вопросы.