Ржевский. Том 7

Однако граничащая с сюрреализмом затея напарника по миссии сейчас успешно пожинала свои плоды: судья Веретенников как та пресловутая рыба в реке уверенно заглотил наживку и осознанно двигался в нужном направлении.

— Ржевский, я ведь тебе сказал один раз: не забывайся. — Со скамейки прокурорских подал голос сорокалетний крепыш, который уже пытался делать многозначительные тонкие намёки.

— А кто ты такой, придурок? — свидетель защиты спокойно повернулся к прокурору. — Чтоб МНЕ советы давать?

Обладатель синего мундира принялся открывать рот, но потомок гусара продолжил, повышая голос:

— Ты, мразь тлетворная, молоко сперва с губ оботри. Ну или что там у тебя к ним прилипло, а-га-га… Ой. Простите, дамы! — блондин изобразил снятие с головы несуществующей шляпы и шутовски раскланялся на все стороны. — Не смогу мысль завершить, — ласково улыбнулся он прокурору. — Женщины вокруг, мне перед ними неудобно. В общем, ты же понял, да?

Ариса налила себе в чашку чаю, наблюдая за происходящим через маго-канал. Становилось понятным, почему фамилию напарника государственные служащие никогда не любили на всех уровнях.

— Ржевский… — крепыш побледнел и с каменным лицом принялся вставать со скамьи.

— Ой, закройся, бога ради! — отмахнулся выходец из Соты. — Не шестери, твоего патрона здесь всё равно нет. Плюс когда пасть открываешь, неимоверная вонь поднимается; ты чё, говна поел перед тем, как сюда идти? — кое-кто заботливо наклонил голову к плечу. — Или утречком зубки почистить запамятовал? После вчерашнего?

— Дмитрий Иванович! — дробно захихикал со своего места судья. — Вы бы поосторожнее в выражениях! Здесь дамы.

Веретенников с видом полнейшего умиротворения глазел то на платиновый браслет на своём запястье, то на мешки с золотом, беззаботно оставленные на трибуне. Его лицо светилось восторгом, граничащим с счастьем.

— Тысяча извинений! — картинно спохватился Ржевский, заполошно оглядываясь по сторонам. — Дамы, вы позволите, я закурю⁈ — и не думая ожидать ответа, он подхватил с металлической накладки на конторке оставленную было сигару и сделал очередную затяжку. После чего повернулся к прокурору, которого к тому времени уже крепко удерживали под руки судебные приставы. — На будущее: не нужно корчить из себя большого начальника, который типа имеет право что-то там в мою сторону вякать.

Недоброжелатель безуспешно рванулся из рук магов.

— Я ж тоже обесценить могу, — спокойно продолжил Дмитрий. — Да так, что утираться зае**шься. Мужик, говорю при всех: у нас с тобой два разногласия, одно личное и одно по работе. Личное уладим сразу после заседания, я же верно твои гримасы истолковал? — напарник озадачился, глядя, как его визави корчится в руках судейских.

Накасонэ опознала воздействие «молчуна», специального артефакта, подавляющего целый пакет функций нервной системы: судейские, повинуясь негласной команде Веретенникова, от греха подальше временно приструнили слишком активного представителя прокуратуры именно с его помощью.

— Вячеслав Александрович! — Ржевский развернулся к успешно купленному судье (теперь это можно было утверждать наверняка: с деньгами сотрудник фемиды явно расставаться не планировал). — Не смея помышлять о вмешательстве в ваши компетенции, хотел бы поинтересоваться. Если можно. — Блондин уважительно задрал подбородок, демонстрируя максимум почтительности. — Разрешите?

Он случайно зацепился запястьем за один из мешков с золотом, раздражённо покосился на него, гневно подхватил оба банковских кошеля и стремительно переместил их на стол судьи в три шага:

— Позвольте, у вас пока постоят⁈ А то так раздражают и мешают выступать, что спасу нет! Опасаюсь не до конца исполнить долг свидетеля защиты. — Его голубые глаза хлопали честно-честно и наивно-наивно.

Не дожидаясь ответа, потомок гусара вернулся на трибуну свидетеля.

— Спрашивайте, Дмитрий Иванович, — бархатным тоном заботливого воспитателя детского сада предложил судья. — Эй, убрать мешки! — махнул он походя приставам. — Вы что, не видите? Они гражданский долг исполнять мешают. Всё словами говорить надо? — в интонациях чиновника проступили безмерная забота о державе и непреклонное намерение немедленно исполнять долг судейский, чего бы это ему ни стоило. — Извините, Дмитрий Иванович! Так что вы там говорили?

— Этот мудила-прокурор мне что-то сказать тужится, но ваши люди ему будто речь перехватили. Из уважения к дворянскому уложению, позвольте сказать болезному? Всё равно мне с ним стреляться после суда, готов спорить, на что хотите.

— А-а-а. Да, — Веретенников сделал знак магам. — Убрать немоту!

— Это произвол. Вы будете отвечать. — Прокурор первым делом обратился к судье.

— Обязательно, — жизнерадостно кивнул тот, провожая взглядом приставов, запирающих два банковских мешка снаружи в личной комнате Веретенникова и, не зайдя внутрь, возвращающихся в зал.

— Обязательно буду отвечать, — владелец единственной мантии в помещении светло улыбнулся хозяину синего мундира. — Обязательно, — повторил он, пребывая явно в приподнятых тонах. — Отчего ж не ответить-то, да из Эм… из любви к юстиции!