Ржевский. Том 5

— Сука, у тебя же всё на лице написано, восклицательный знак. Немедленно вернись в мыслях на два шага назад и продолжай бояться, чего ты там боялся, восклицательный знак. — Накасонэ добросовестно работает ассистентом. — Было гораздо лучше. Что ж ты за сволочь такая, вопросительный знак, восклицательный знак.

— А как вас зовут? — спрашиваю неожиданно для себя, будучи слегка сбит с толку неуместным и обескураживающим давлением со стороны подопечной.

Надеюсь, прозвучало удачно для разрядки обстановки. А чё, люди первым делом знакомятся. И ничего такого я пока не сказал, с чего Мадина опять эти обезьяньи рожи корчит.

Обидеться на неё, что ли?

— Мне ещё никто не делал столько молчаливых комплиментов за одну секунду, — весело улыбается Наджиб-старшая. — Хм, да. Ты настоящий Ржевский, подделка точно исключена. Теперь вне всяких сомнений.

Интересно, к чему это она?

— Сука, ты же меня раньше времени в гроб вгонишь. И почему идиотам так везёт, знак вопроса. Ладно, это риторическое, многоточие. — Ариса дисциплинированно расшифровывает исходящую от подопечной коммуникацию в режиме реального времени. — А от мамы я не ожидала, задумчивое движение бровью. Обычно она ни с кем такими реверансами не расшаркивается. Ржевский, бога ради, не молчи ты с таким видом, как будто пытаешься под одеждой моей мамы разглядеть то, что тебе разглядывать никак не надо. Восклицательный знак.

— Я бы предложила по имени ко мне всё-таки не обращаться, — с дружелюбной улыбкой отвечает тем временем родительница подопечной. — И раз уж мы на связи, Дмитрий, благодарю тебя за дочь. — Она доброжелательно машет ладонью в воздухе. — Давно хотела поклониться.

— Не за что! — гаркаю бодро, выпрямляя спину и щёлкая каблуками. — На моём месте так поступил бы каждый!

— Ты скромен не там, где надо, — тридцати с небольшим летняя старуха опять мягко улыбается. — Впрочем, ладно, все свои… Только Дима!

— А? Да? — выныриваю из отстранённых философских рассуждений.

Если так подумать, здешняя магическая связь моему расовому бонусу не совсем и помеха. Я вот только что глаза напряг, настроился — и сквозь чёрную хламиду Наджиб-старшей как будто содержимое отчасти смог рассмотреть.

Хотя прямого визуального контакта нет, всего лишь недоделанное маго-видео! Ещё и в исполнении людишек.

Вот это я молодец, вот это концентрация. От заслуженного осознания собственной крутости плечи против воли расправляются шире.

— Сука, только попробуй сейчас что-нибудь про коэффициенты плотности и упругости ляпнуть, восклицательный знак. Сколько ты из меня ещё крови пить будешь, вопросительный знак. Мама же тоже всё понимает. — Накасонэ дисциплинирована.

Текст от Мадины переводит чётко, быстро, без лишних суесловий.

— Слушай, да скажи ты ей, что меня старухи за тридцать не интересуют! — взрываюсь от напряжения по-японски, обращаясь к Арисе.

И так нагрузка на нервы — сейчас за утраченный амулет извиняться предстоит и портал накрывшийся. Компенсацию обсуждать, опять же.

Женщина в возрасте, незнакомая — но ничёшная и мать девушки. Шут его знает, как реагировать, ещё одна нагрузка. При этом мозги, доставшиеся в наследство от предшественника, воспринимают бабу вполне определённым образом и живут своей жизнью.

О, придумал.

В следующую секунду, чтобы успокоить подопечную, поднимаю вверх ладонь, чтобы её родительница помолчала, а взгляд перевожу на Мадину:

— Чмок! — вытягиваю губы трубочкой и изображаю поцелуй в воздух.

Физиономия Наджиб-младшей застывает оплавившимся стеклом. Глаза распахиваются ещё шире, правая ладонь звонко шлёпает в лоб. Рот опять что-то беззвучно бормочет.

А что я такого сказал⁈ Она же сама так делала минуту назад!

— Пха-ха-ха-ха-ха… — Мать менталистки (тоже, наверное, менталистка), вопреки выражению лица дочери, ни в какие амбиции не бросается, а вполне себе заливисто и дружелюбно хохочет.

Так, напор и манёвр. Благоприятные изменения в обстановке всегда нужно использовать на все сто. Да здравствует Первая Кавалерийская.

— Вы знаете, очень неприятный момент нужно с вами обсудить, — выдыхаю, решившись, словно бросаюсь в воду. — Тот защитный амулет на иллюзии, который вы мне давали, я проимел. Не по своей вине, но… Какова его стоимость и каким образом могу компенсировать?

— Забудь, — как от чего-то незначительного отмахивается женщина. — Слава Аллаху, что все живы! Знаешь, железяка — ничего не стоящая мелочь на этом фоне. Ой, — она спохватывается. — У тебя же дедушка погиб, последний родственник. Извини! Мои соболезнования! Но про амулет забудь, ты ничего не должен.

Беру паузу, обдумывая свою позицию.

— Везёт. Как же тебе, похотливая скотина, иногда везёт, — раздаётся сбоку бесстрастная японская речь. — Ржевский, справедливости ради: если бы не ты, я бы родную маму с этой стороны никогда и не узнала. Прикольно.

— Да классная у тебя мама! Не надо её демонизировать! — бросаю на автомате речью Залива.

Лицо подопечной снова вытягивается. Губы опять что-то бормочут бесшумно, а ладонь повторно звонко бьёт в собственный лоб.