Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!

Об основной причине неудач Красной Армии под Ржевом красноречиво высказался сам Верховный Главнокомандующий: «Это, — сказал он, — неумение воевать».

Невнимание исследователей к изучению Ржевской битвы — серьезный просчет отечественной историографии. В этой «нераскрытой» до конца главе истории Великой Отечественной войны — ключ к пониманию выдающихся успехов Красной Армии на заключительном этапе Второй мировой войны.

До сих пор глубоко и всесторонне не исследована и не обобщена общая картина ржевских сражений, не определена их роль в общей истории Великой Отечественной войны.

В нашем распоряжении в основном находятся отдельные публикации писателей и журналистов, а также местных авторов-краеведов, обобщивших бесценные воспоминания ветеранов. В этих материалах можно найти и немало горькой правды о битве за Ржев[16].

Я долго и мучительно думал, как передать весь ужас того, что я видел и пережил под Ржевом. И вдруг на глаза мне попался скромный сборник московского поэта-фронтовика Николая Майорова «Близко к сердцу!»[17]. Я был потрясен искренними, сокровенными стихотворными строками:

Мы все уставы знали наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат.
Когда о них потомки говорят…

К 60-летию Победы Россия справедливо назвала Ржев Городом солдатской славы!

Часть третья От Ржева до Государственной границы Март 1943 — июль 1944

Глава пятнадцатая По пятам врага Март 1943 года

Они оставляли за собой пустыню

Наши войска вошли в Ржев и двинулись вперед — на Смоленск. Останавливаться не приходилось: нельзя дать противнику беспрепятственно отойти и закрепиться на новых позициях. С боями мы продвигались вперед, отвоевывая изувеченную и опустошенную родную землю. С невероятным трудом преодолевая наступившую весеннюю распутицу, дивизия шла на запад, приближаясь к Смоленску.

Первое весеннее тепло съело почти весь снег, превратив его в слякоть, которая размывала землю, и вскоре дороги превратились в болотную жижу — мы шли, еле-еле передвигая ноги. Земля вокруг была изуродована взрывами бомб и снарядов, начинена минами; с минами было много возни, что также замедляло движение. К тому же приходилось все тащить на себе — винтовку, патроны, вещмешок, противогаз, саперную лопатку, каску, гранаты, — некоторые потихонечку кое от чего избавлялись. Особенно трудно было пулеметчикам, бронебойщикам и минометчикам. Даже лошади еле тянули вязнувшие пушки. Выходили мы в сумерках и шли весь день. В короткий привал валились, едва найдя место посуше, и глаза сами закрывались, а тебя уже толкали в бок: «Вставай, брат!» — и двигались дальше.

Строения, избы встречались редко. Леса и леса, и дороги, дороги, точнее бездорожье…

Бои шли сначала с арьергардами. Немцы отходили быстро и, уходя, оставляли за собой пустыню. Все, что успевали, — взрывали, уничтожали, превращали в пепел, минировали: вот вам, иваны, получайте подарки! На объездах, а без них не обойтись, — мины, дороги тоже заминированы, люди подрывались. Только от Гжатска до Вязьмы было взорвано четырнадцать мостов. Мы двигались по израненной, опаленной земле, пропахшей дымом пожарищ и трупным смрадом. Они все еще ничего не поняли — ни что натворили, ни приближающегося возмездия! Сердца наполнялись ненавистью к врагу, все чаще раздавались возгласы: «Доберемся до вашей земли, сучье отродье, сполна отплатим!» Страшно было глядеть на стариков и женщин, но особенно на детей, копошившихся на деревенских пепелищах. Встречаясь с погорельцами, солдаты отдавали последнее — кусок хлеба, сухарь, сахар, нательную рубаху, полотенце; кашевары кормили всех из полевых кухонь. Дивизия шла вперед, оставляя погорельцев и унося в сердцах ненависть к врагу.

После освобождения Ржева, Вязьмы и Гжатска, преследуя арьергарды отступающего противника, 30-я армия продвинулась на запад на 150–160 километров. Наша дивизия за двадцать один день осилила 160 километров, но 24 марта в районе деревень Сергейково и Пантюхи вынуждена была остановиться — впереди укрепления противника. Измотанные и обескровленные, наши части не имели достаточно сил, чтобы с ходу вступить в схватку. В предвидении контрудара, не передохнув и дня, мы принялись укреплять новые расположения.

Через неделю стало известно, что 31 марта наступление приостановлено повсеместно, на всем протяжении Западного фронта. Впереди Смоленск, где, по данным разведки, противник уже создал прочную оборону, намереваясь остановить наступление наших войск. Командование понимало, что с ходу Смоленск не взять. Нужно подтянуть тылы, а уже наступила весенняя распутица; нужно пополнить людьми обескровленные батальоны, насытить войска новой техникой и боеприпасами.