Ржавые земли

Хлыстов уже мчал вдоль контейнеров, на ходу заглядывая в просветы.

– Не найдем мешок – вдвоем сдохнем, – бросил он, не оборачиваясь. – Без припасов пустошь не одолеть.

Привидения вновь захихикали под сводом, зазвенели невидимыми цепями, выстрелили во все стороны картечью черных шариков…

Баронесса присоединилась к суматошному поиску. Она заметила, что в трюме чуть-чуть посветлело: снаружи настало утро. Розовые лучи проникали с верхних уровней через открытые люки, а потом отражались от металлических поверхностей, рассеиваясь.

Они пересекли трюм под шумное дыхание Хлыстова. Человек в широкополой шляпе усердно нюхал воздух, насыщенный чужепланетными миазмами. И ничего не ощущал. Ничего, кроме тошноты и нарастающего раздражения.

Возле спирального пандуса, ведущего на уровень вверх, заскрежетала жесть. Хлыстов метнулся на звук, ясно представляя, как чей-то консервный нож кромсает банку с тушенкой. Он почти уверился, что с Ванькой Хлыстом вздумал шутки шутить человек. Ведь, если задуматься, зачем нелюдям тушенка? Для нелюдей она – крысиный яд.

Только ошибся Хлыстов.

На плавном изгибе пандуса валялась пара истерзанных банок и сползала жирными потеками разваренная свинина. К стене прилип растрепанный лоскут, оторванный от мешка.

Снова заскрежетало, и Хлыстов рванул по пандусу вверх. Оказался в сумрачном коридоре, стены которого сходились над головой, образуя вместе с палубой равносторонний треугольник. Обоняние не работало, зато слуху ничего не мешало. А слух у Ваньки Хлыста был тоже – псам на зависть.

Он перемахнул через застывший в «клее» труп. За ближайшим поворотом обнаружил еще одну испорченную банку, с полдюжины сухарей, выпачканных бурой слизью, и россыпь черных шариков.

Хлопнул кулаком по переборке, сплюнул. Ему стало понятно, что попался он на мушку беспринципного вредителя. Какой-то паршивой обезьяне попался, паскуде, которая съесть не съест, но превратит его припасы в негодный хлам. Сейчас эта макака забавлялась с взбешенным человеком, намереваясь запутать его в многоуровневом лабиринте корабля чужаков.

Баронесса не стала ждать у моря погоды, сидя в темном трюме: слишком уж настырно хихикали привидения над ее головой, и эти смешки, казалось, звучали ближе и ближе. В треугольном сечении коридора юродивого в ковбойской шляпе она не увидела. Но характерное сопение доносилось из-за угла, значит, ее благодетель и господин где-то неподалеку.

Тогда она посмотрела по сторонам.

Стены из серебристого металла расчерчивали разноцветные прожилки. Баронесса с детским любопытством провела грязным пальцем по приглянувшейся «дорожке». Раздался щелчок, а следом тихий всхлип. В наклонной стене образовался широкий проем. Ева отступила, в волнении наматывая волосы на палец.

Мимо пронесся Хлыстов. Обычно до ненормальности невозмутимый, теперь он скрипел зубами, бормотал малопонятные ругательства, в общем, метал гром и молнии. Точно бес, что наделял его натуру нечеловеческими чертами, если не испарился насовсем, то определенно «вышел погулять». Долго ли продлится переполох в его темной душе и насколько этот человек опасен в новой ипостаси?.. Ева пожала плечами и быстро перекрестилась. А затем все-таки заглянула в открывшийся отсек.

Никого. Чуть заметно дрожит воздух, и слышится гул, словно несколько кошек мурлычут одновременно…

Одну из переборок полностью скрывали выпуклые зеркала прямоугольной формы. Баронесса подошла ближе, присмотрелась: зеркала отражали плохо, к тому же под стеклом носились белые крапинки. Словно под слоем амальгамы поселилась рождественская вьюга. На другой переборке пестрел всеми оттенками красного шершавый круг: или картина, или ковер… или черт знает что другое. Рисунок – беспорядочное нагромождение пятен, среди которых затесались серые, пустые фрагменты – их как будто забыли закрасить или же закрасили красками, цвет которых человеческий глаз распознать не в силах.

На третьей переборке…

Это были, наверное, охотничьи трофеи.

Две дюжины голов, одна страшнее другой. Всё оскаленные пасти, разверстые клювы, сморщенная кожа, стеклянные глаза. В центре – очень большой и очень страшный череп. Почти что слоновий. Сходство усиливали могучие бивни, загнутые вверх. Взгляд четырех пустых глазниц упирался в растерянную баронессу.

Ева быстро перекрестилась и выскользнула в коридор.

* * *

Они стояли на срезе одной из верхних палуб.

Песчаная буря пошла на убыль, но, похоже, свистопляска не закончится до следующего утра. Выл ветер в металлических снастях чужого корабля, стремительно неслись низкие тучи. Размытое пятно, за которым скрывалось солнце, нехотя ползло по небосклону, роняя сквозь редкие разрывы в муаровой завесе пугливые лучи. На севере горизонт не был виден, зато на юге картина была более радостной…

Хлыстов показал Еве то, что осталось от его мешка: лямку, с которой свисали изодранные лохмотья. На ткани темнели пятна бурой слизи.

Ева кивнула. Присела за щитом выгнутого фальшборта.