Рыжая Соня и Ущелье смерти

Первые дни отряд пробирался майелиновыми рощами. Низкорослые деревья едва закрывали всадников, а кое-где, привстав на стременах, Север даже мог осматривать окрестности. Однако день шел за днем, а вокруг простирались все те же заросли. Казалось, что здесь растут только они, но Мурзио пояснил, что это не так. По его словам, на западе, у моря, и на востоке, в предгорьях, природа гораздо разнообразнее, а это фруктовое изобилие скоро кончится.

Так оно и случилось. На четвертый день путешествия по Иранистану рощи превратились в небольшие островки, разделенные все более протяженными участками голой каменистой равнины. Вскоре начали попадаться буксовые рощи. Вначале они перемежались с майелиновыми, но через три дня последняя роща фруктовых деревьев осталась позади.

К этому времени деревни почти перестали попадаться, но это уже не имело значения. Еще в самом начале путешествия Север заехал в первое же попавшееся селение и купил жрецу простую, но прочную обувь, без которой путешествие превратилось бы для Мурзио в пытку. Он и в следующие дни продолжал заглядывать в деревни, приобретая то овечий сыр, то плоские хлебцы, испеченные в виде небольших круглых лепешек. Ни то, ни другое не отличалось особым вкусом, но нельзя же было все время есть только мясо.

Еще через день пути майелины вообще перестали встречаться, а это значило, что путники достигли южной, почти ненаселенной части страны и теперь должны избегать встреч с людьми. Местность стала голой и каменистой, изобиловала выветренными скалами и узкими ущельями между ними, зачастую служившими единственным проходом. Теперь помощь разведчиков оказалась незаменимой. Тем не менее отряд начал передвигаться быстрее: здесь людей не было вовсе и прятаться было не от кого.

* * *

Путешествие подходило к концу. Тут, на юге Иранистана жара сделалась и вовсе непереносимой. Создавалось впечатление, что теперь, к концу осени, лето вновь заявило о своих правах. Желанную тень давали только встречавшиеся все реже деревья да скалы. Ручьи, частенько попадавшиеся в майелиновых рощах, почти исчезли, и теперь отряд останавливался у каждого источника живительной влаги.

Наконец каменный лабиринт кончился, и путники выбрались на плоское, как стол, место. Здесь вновь начали попадаться буксовые рощи, и хотя тени деревья давали мало, все обрадовались: людям до смерти уже надоело блуждать в каменных коридорах.

— Вот она, Сторожевая Стена, как ты ее называешь,— сообщил Мурзио, натягивая поводья своего коня.

Еще после утренней разведки Вестница условным карканьем дала понять Северу, что они вплотную приблизились к цели, но лишь теперь он убедился, что это на самом деле так. Вожак внимательно посмотрел по сторонам. Полуденное солнце слепило, и скалы, разбросанные по равнине, сливались с камнем Стены, но цепкий взгляд воина различал их. Стена и впрямь производила неизгладимое впечатление, причем оно оказалось гораздо сильнее, чем Север мог предположить на основании рассказов Разары и рисунка. И хотя над Стеной изрядно потрудилось время, проломы, отмеченные на рисунке, обитатели ущелья успели залатать.

— Плохо дело,— отвечая своим мыслям, прошептал Север.

— Что-то не так, добрый господин? — насторожилась Гана, и он невольно улыбнулся: девушка уже чувствовала себя полноправным членом их маленького отряда.

Север спрыгнул с коня и расстелил на земле карту той части Джурдистана, к которой они только что вышли.

— Ого! — воскликнул митрианец.— У вас и карта есть!

— А как же,— ответил Север, вглядываясь в Стену на плане, в то время как Соня смерила зингарца ехидным взглядом, и тот поспешил отвести глаза.— Мы вышли к восточным воротам, а пробираться внутрь хотели возле южных,— заметил Вожак.— Возможно, там найдется прореха.— Он лишь мельком взглянул на Соню, но девушка знала, что сказанное относится только к ней, хотя обращался он вроде бы и ко всем одновременно.— Передохнем здесь, у воды, а после обеда тронемся дальше. Ты бывал здесь раньше? — спросил он Мурзио.

— Да,— с достоинством ответил тот.— Даже пробовал пройти в ворота.

— Ну и как? — оживился Север.

— Чудом жив остался,— помявшись, ответил жрец.— Хотели принести меня в жертву.

— Что с них взять? Дикие люди! — покачала головой Соня, и зингарец так и не понял, иронизирует девушка или говорит всерьез.

— Ты другое скажи,— посмотрел на него Север.— Часто ли они выходят из замка?

— Нет,— покачал тот головой.— Крестьяне из близлежащих деревень говорили, что поставляли живущим здесь йезмитам еду в обмен на луки, наконечники для стрел, мечи, ножи и кое-что еще, но вот уже лет пять, как обитатели ущелья отказались от обмена и теперь сами обеспечивают себя всем необходимым. Правда, рассказывают, кое-кто и сейчас ходит к воротам и носит стражникам вино, меняя его на острую сталь. Только оно и способно теперь соблазнить дикарей.

Север еще раз взглянул из-под руки в сторону Стены и тихонько присвистнул.

— Ты что? — насторожилась Соня.

— Не успели их помянуть…— ответил он.— Вот как раз идет один такой, за сталью, видать. Сейчас мы его…