Рыжая Соня и Обитель теней

— Не преувеличиваешь? — недоверчиво покосился на него гипербореец.

— Если бы! — Вожак нахмурился.— Сам понимаешь, когда на нас навалились, я не считал нападавших, но не думаю, что ошибся больше чем на двух-трех человек. Да и не меняет это ничего! Латник есть латник. И поджидали они нас! Это я понял по тому упорству, с которым преследовали отряд. Даже когда в предгорьях дозоры Вамматара пришли нам на помощь, они не отступили и полегли все до единого. Теперь ты понимаешь, почему тебя так встретили? — Он пристально посмотрел на великана, но тот оставался невозмутимым.— Я знаю тебя в лицо, а остальные — нет.

— Ладно,— отмахнулся гость,— пес с ним! Скажи лучше, как вы прорвались?

— Прорвались не то слово,— поправил его Север.— Все погибли. Уцелели я и Разара. Мать-настоятельницу, хвала Волчице, даже не задело, да и я отделался малой кровью. Два десятка царапин — мелочь, о которой и говорить не стоит. Но посмотрел бы ты на карету. Когда мы влетели в ворота, она больше всего походила на ежа! Нам просто повезло, что ни одного из коней упряжки не подстрелили.

— Дела…— покачав головой в рогатом шлеме, проворчал гость.

Остаток недлинного пути прошли молча, но посредине парка Горза внезапно остановился и ехидно посмотрел на Севера:

— А если честно, что ты сказал Кучулугу?

— От тебя ничего не скроешь,— улыбнулся Север.

— Конечно,— ухмыльнулся гипербореец.— Я ведь знаю тебя не первый год, и сейчас мне интересно, не ошибся ли в своих предположениях.

— Думаю, что не ошибся,— вновь ухмыльнулся Вожак.— Мне не понравилось твое настроение, и я велел Кучулугу угомонить любого из твоих парней, кто полезет на рожон, но при этом не допускать всеобщей свалки.— Он испытующе посмотрел на гостя.— Ну как? Я тебя не разочаровал?

Гипербореец покачал головой.

— Жаль, что ты остался в этой дыре,— заметил он, глядя в глаза Северу.— Хочешь, я поговорю о тебе с Духи?

— Пока не стоит. Но за предложение спасибо.

— Ты все-таки подумай,— настаивал на своем Горза.

— А знаешь?..— Север и впрямь задумался.— Ты натолкнул меня на мысль. Есть у меня послушница, способная необыкновенно. Ее и учить-то ничему не надо, но и строптивицы такой я еще не видел. Ты не поверишь, но за седьмицу она умудрилась поссориться со всеми наставниками, а также с Кучулугом, Халимой и Хантореком. Прошлой ночью попыталась сбежать, но ее поймали, и теперь попробуют сломать. А сломанный человек…— Вожак покачал головой, и, хотя мысли не закончил, воин в рогатом шлеме прекрасно понял его.

— Одним словом, ты хочешь, чтобы Лухи поинтересовалась, что за пленница попыталась бежать в ночь перед нашим приездом?

— Именно! — Улыбнувшись, Север по-дружески ткнул Горзу кулаком в плечо.— Сошлись на мои слова о том, что ее ни в коем случае нельзя потерять.

— И так, надо понимать, чтобы Разара не догадалась откуда ветер дует? — ухмыльнулся гипербореец.— Добавь еще, что ее смазливая мордашка пришлась тебе по душе, и считай, что убедил меня!

— Как ни странно, ты не ошибся и в этом,— улыбнулся Север, совсем чуть-чуть подыграв гостю.

* * *

В коридоре послышались шаги, и, прежде чем ключ скрипнул в замке, Соня вскочила на ноги, словно почувствовав, что на сей раз это не Север. Неужели за ней пришли? Так скоро! Дверь открылась, и в камеру вошел Ханторек в сопровождении охранника, удивительно похожего на заросшего щетиной осла. Девушка смерила обоих презрительным взглядом и отвернулась.

— Ты посмотри на нее,— прохрипел отец-настоятель, обращаясь к охраннику.— Эта рыжая стерва воротит от меня морду!

Пленница будто и не заметила его хамства, хотя и обратила внимание, что Ханторек не только внешне стал чем-то походить на животное, но и манеры его сделались скотскими. Охранник же, видимо, находя поведение отца-настоятеля вполне естественным, хрипло захохотал. Девушка поняла, что в покое ее не оставят, и обернулась.

— Ты не поверишь, Ханторек,— доверительно сообщила она и, окинув его оценивающим взглядом, брезгливо поморщилась,— я только что подумала, что хуже уже не будет, и тут приходишь ты!

— Она еще шутит, господин,— сиплым голосом заметил охранник, и Соня подумала, что и голос у него под стать внешности — как у осла.

— Запомни, шлюха, шучу здесь я! — прошипел отец-настоятель.— И заруби на носу: это лучше уже не будет! А хуже может быть всегда! — Пальцы Ханторека судорожно сжались в кулак, словно он собирался ударить девушку, но, пересилив себя, он заговорил опять: — Однако все еще можно изменить, если ты согласишься на предложение, от которого отказалась.

— Ах ты, проклятый негодяй! — вспылила она и вдруг улыбнулась, но лучше бы ему не видеть этой улыбки.

Соня медленно двинулась к отцу-настоятелю, и, хотя меч у нее отобрали еще ночью, во взгляде отливающих сталью глаз Хантореку почудилась смертельная угроза. Камера показалась ему неожиданно тесной, как собачья конура,— не спрягаться, не убежать. Отец-настоятель бросился наутек, выпихнув перед собой охранника, но в дверях все же обернулся и злобно прошипел:

— Если что понадобится, не стесняйся, зови, пока тебе язык не отрезали!

* * *