Рыжая (ЛП)

Моему голосу не хватает убежденности. А раньше я была такой опытной лгуньей.

— То, что ты сделала после этого… тоже было частью плана?

Я вижу, как вздымается его грудь. Быстрые злые вздохи… он настраивается на мой ответ.

Я делаю очень глубокий вдох. Вдыхаю воздух, пока легкие не начинает жечь. Мне не хочется выпускать его. Я хочу удержать этот воздух, так же как признание, которого он добивается от меня. Я не должна говорить ему правду.

— Калеб…

— Боже, Лия, просто скажи мне правду…

Он проводит рукой по волосам, делает пару шагов влево, так что я могу видеть лишь его спину.

— Я была расстроена… Кортни —

Он прерывает меня.

— Ты сделала это, чтобы вернуть меня?

Я нервно сглатываю. Дерьмо. Если скажу «нет», он продолжит задавать мне вопросы, пока не подловит на лжи.

— Да.

Он бормочет ругательства, опускается на корточки и прижимает пальцы ко лбу, словно пытается удержать мысли внутри.

— Думаю, мне нужно время подумать.

— Нет, Калеб! — я качаю головой из стороны в сторону. Он кивает своей вверх и вниз. Мы выглядим как парочка обезумевших китайских болванчиков.

Вот и начинается: меня охватывает паника, и я начинаю хныкать:

— Не бросай меня снова. Я не могу одна заботиться о ней, — я опускаю голову.

— Тебе не придется, Лия.

Я с надеждой смотрю на него.

— Я заберу ее с собой. Она моя дочь, я позабочусь о ней.

О Боже. Что же мне теперь делать?

Калеб встает, заводит двигатель Кэтс, и мы плывем обратно к берегу. Остатки моего здравомыслия улетучиваются.

Пока он привязывает лодку к доку, я выбираюсь на причал и быстро направляюсь к машине, в которой оставила свой телефон. Мне хочется выбраться отсюда. Пальцы не слушаются, пока я вожусь с экраном, тщетно тыча в него. Дозвонившись в службу такси, я сообщаю свое место положения. Меня трясет, несмотря на жару. Боже мой, о чем я думала, рассказывая все ему? Я едва могу дышать, пока наблюдаю, как он идет от доков к машине, где стою я, словно на скамье подсудимых. Даже в нынешней ситуации, мое сердце начинает учащенно биться при виде Калеба. Я так сильно люблю его, что сердце отзывается болью. Он не смотрит на меня. Не знаю, что это может означать, но когда он думает, это всегда плохой знак. Размышления разжигают опасный водоворот эмоций. Однажды эмоции чуть не утопили меня. Не хочу, чтобы это повторилось еще раз.

Гравий хрустит под его ногами, пока он идет ко мне. Я обнимаю себя руками за талию, будто пытаюсь удержать и не отпустить благоразумие. Он останавливается в нескольких шагах от меня. Пришел проверить как я. Сейчас он ненавидит меня, но все равно пришел узнать, как я.

— Я вызвала такси, — сообщаю я. Он кивает и смотрит на воду, виднеющуюся за рощей деревьев, где припаркована его машина.

— Я собираюсь остаться здесь, — говорит он. — Когда вернусь, позвоню тебе, чтобы забрать Эстеллу.

Я резко вскидываю голову.

— Забрать ее?

Ах да, вот оно что.

— Я собираюсь забрать ее, чтобы она побыла немного со мной в моей квартире.

Стараясь дышать через нос, я борюсь с эмоциями, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

— Ты не можешь забрать ее у меня, — цежу я сквозь сжатые зубы.

— Я и не пытаюсь. Ты не хочешь ее, Лия. Мне нужно немного времени, чтобы подумать, и будет лучше, если она останется со мной, — он трет лоб, а я тем временем молча схожу с ума от паники.

Мне хочется крикнуть: «Не думай! Не думай!»

— Что насчет работы? Ты не сможешь заботиться о ней при твоем графике работы.

Я пытаюсь выиграть время. Я облажалась, но могу это исправить. Я могу стать хорошей матерью и хорошей женой…

— Она важнее работы. Я возьму выходные. На следующей неделе у меня поездка, после этого, я заберу ее.

Мысли ползут как черепахи. У меня не получается выдумать оправдание, благодаря которому он не может так поступить со мной. Я могла бы использовать ребенка в качестве рычага — угрожать ему — но это в конечном итоге может обернуться против меня же. Если ему нужно немного времени, может быть, я должна ему его дать. Может быть, мне тоже нужно немного времени.

Я киваю.

Он так сильно поджимает губы, что они белеют. Никто из нас не произносит ни слова следующие двадцать минут. Он ждет со мной, пока не подъезжает сомнительное на вид такси, которое останавливается перед нами, обдав гравием наши ноги. Я забираюсь внутрь, отказываясь встречаться с ним взглядом. Возможно, он ждет, что я повернусь и скажу ему, что все это было ложью. Но я смотрю вперед.

Обратная дорога из Киз в Майами пролегает по узким дорогам вдоль темно-голубой воды. Я отказываюсь думать… всю дорогу до дома. Я просто не могу думать. Я сосредотачиваюсь на машинах, проезжающих мимо. Смотрю в окно и оцениваю пассажиров: сгоревшие на солнце семьи, возвращающиеся с каникул, усталые рабочие в формах с синими воротничками, какая-то женщина плачет, подпевая радио. Я отворачиваюсь, когда вижу ее. Мне не нужно лишнее напоминание о слезах.

Когда я возвращаюсь домой, Сэм укладывает ребенка спать. Он изучает мое лицо и открывает рот, с его губ готов сорваться вопрос.