Рыцари тёмного леса

— Нет, этого я сказать не хочу. По нашим меркам и по меркам всех просвещенных людей он настоящий демон. Но по своим собственным меркам он остается Самильданахом, магистром рыцарей Габалы, и полагает, что все его действия служат интересам государства. В нем еще немало сохранилось от того человека, каким он был в прошлом.

— По-твоему, в нем еще осталось что-то хорошее?

— Вспомни Решето. В этом убийце, насильнике и воре тоже оставалось что-то хорошее, и Нуада сумел это хорошее найти. Человек не может быть полностью хорош или полностью плох. Люди в основном руководствуются собственной выгодой. А это благодатная почва для всяческого зла. Но большинство из нас, к счастью, способно здраво судить о себе и своих поступках. Наша совесть не дремлет и отгораживает нас от всего дурного. Чтобы совершить зло, мы должны сознательно преодолеть эту преграду. У Самильданаха и других красных рыцарей амбрия разрушила эту стену и стерла даже память о ней. Они такие же жертвы зла, как и мы.

Лемфада помолчал, ежась от утреннего бриза, и наконец сказал:

— Но если Самильданах думает, что делает все для блага государства, зачем ему помогать Элодану, которого он должен считать изменником?

— На это я ответить не могу, Лемфада, но есть у меня одна надежда. Самильданах был лучшим из людей — справедливым, благородным и сострадательным. Такие люди во все времена составляют цвет рыцарства. Я не верю, чтобы амбрия при всей своей темной силе могла загубить такую душу. Помощь, оказанная им Элодану, внушает мне надежду, что некая сокровенная его часть пытается выстроить стену заново.

— Быть может, он тогда не станет драться с Элоданом?

— Нет, драться он будет — и вложит в это всю свою силу и мастерство.

— И Элодан умрет.

— Ты говорил мне, что видел будущее, Лемфада. Ты должен знать, чем закончится их бой.

— Если бы это было так просто, Гвидион. Бывая в Золотом, я вижу множество будущих — они мелькают, как рябь на быстрой реке, но которое из них сбудется?

— Есть ли среди них такие, где Элодан побеждает?

— Нет — но с новой рукой я его тоже ни разу не видел. И не видел, как возвращаю ему руку.

— А не хотел бы ты подняться в Золотой сейчас?

— Нет. Я не могу… не стану. Подожду до утра.

— Утро уже наступило, — сказал Гвидион, показывая на красные блики зари над горами.

Красные рыцари — Эдрин, Кантарей, Жоанин, Кериста и Бодарх — вошли в шатер Самильданаха и расселись вокруг него.

— Тебе привели девушку, Самильданах, — сказал Кериста. — Юную и полную жизни.

— Пусть она такой и останется. Я не нуждаюсь в пище.

— Хорошо ли ты подумал, магистр? — почтительно спросил Эдрин.

— По-твоему, мне нужна помощь, чтобы убить калеку?

— Дело не в этом, Самильданах, но ты ведешь себя… странно. Это напоминает нам поведение нашего брата Карбри. И мы боимся за тебя.

— В этом бою мне будет сопутствовать сила ваших душ.

— Здоров ли ты? — с беспокойством вмешался Жоанин. — Ты стал сам не свой с тех пор, как вернулся от короля.

— Не свой? Да, Жоанин, ты прав. Мне кажется, нам всем следует вернуться в Вир. Как только Элодан умрет и с мятежниками будет покончено, мы отправимся домой. А теперь мне нужна ваша сила.

Рыцари склонили головы, и Самильданах ощутил, как входят в его тело их души. Когда-то это слияние вызывало в нем множество чувств, но теперь он чувствовал только голую силу. Выйдя из шатра, он взглянул на восходящее солнце и оглянулся на тихие, неподвижные фигуры. Их жизнь теперь зависела от его мастерства.

На той стороне долины Лемфада присоединился к Лло, Эррину, Убадаю и Мананнану.

— Благодарю тебя за свершенное чудо, — сказал Элодан. — Если я и умру сегодня, то целым, а не калекой.

— Я рад за тебя, — смущенно ответил Лемфада. — И надеюсь, что поступил правильно.

— Почему ты в этом сомневаешься? — спросил Мананнан. — Теперь у нас появилась надежда победить демона.

Лемфада хотел сказать что-то, но не нашел слов.

— Скажи, Мананнан, что Самильданах сейчас делает? — спросил Лло.

— Он готовится, чтобы выйти на поле от лица всего ордена. Это мистический обряд, — пояснил Мананнан, видя непонимающие взгляды. — Каждый из рыцарей отдает ему свою душу, свою силу, свою веру — самую суть себя. Если он погибнет, они умрут вместе с ним.

— И это сделает его сильнее? — продолжал спрашивать Лло.

— Разумеется.

— Почему бы и нам тогда не сделать то же самое? — предложил Эррин.

— Вы этого не умеете, и у меня нет времени учить вас — на это нужны годы, — ответил Мананнан.

— Я могу помочь вам в этом, — тихо сказал Лемфада, — но риск очень велик.

— Ничего. Сделай это, — произнес Мананнан.

— Нет! — воскликнул Элодан. — Я не могу взять на себя такое бремя. Подвергать опасности свою жизнь — одно дело, но знать, что неудача будет стоить жизни вам всем? Нет, я не согласен.

— Я не герой, — сказал Эррин, — но тут речь идет о чем-то большем, чем жизни пяти человек. Если мы способны прибавить тебе сил, нужно это сделать.

Элодан обвел глазами своих рыцарей.