Рыцари тёмного леса

— Что случилось? — спросил он и слез со скалы.

— Люди короля окружили деревню и согнали всех в общий дом.

— Давай-ка все по порядку.

— Я не сумел ничего добыть на завтрак и пошел туда перед рассветом, чтобы разжиться съестным. Когда подошел близко, увидел конников и спрятался. Они согнали вместе всех жителей с Раматом во главе. Не знаю, что они замышляют, но нам надо уходить, и побыстрее.

— Чего ты так испугался? У нас есть лошади, и никто нас не догонит.

— С ними красный рыцарь, а ты сам говорил, что эти рыцари служат злу и владеют черной магией. Надо уезжать.

— Красный рыцарь? Здесь? Но зачем?

— Не знаю, пойду седлать лошадей.

Картия подплыла к берегу и вышла из воды.

— Что у нас на завтрак, доблестный рыцарь?

— Боюсь, что ничего. Надо ехать. Утром на деревню Рамата напали. И здесь стало опасно.

— Бедный Рамат. Я успела его полюбить.

— Я тоже. Пойдем, надо собираться.

Они сложили свои котомки. Приторочили их к седлам, и Брион помог Нуаде надеть доспехи.

В этот миг на поляну вышел человек, и Брион выхватил кинжал.

— Рамат! — заулыбался Нуада. — Так ты убежал? Вот молодец.

Пришелец высокий и худой, одетый в темную кожу, поклонился.

— Я не убежал, это они меня послали. — Рамат сглотнул и отвел глаза. — Им нужен ты. Если я через час не вернусь с тобой вместе, вся деревня погибнет. Красный рыцарь, господин Эдрин, обещал освободить всех, как только ты ему сдашься.

— Не ходи! — крикнула Картия. — Они убьют тебя. Как ты смеешь просить его об этом? — напустилась она на Рамата. — Как ты смеешь?

Нуада отвел ее в сторону.

— Но ты… ты уверен, что он сдержит свое слово, Рамат?

— Нет, не уверен. Но что мне еще оставалось делать?

У Нуады пересохло во рту. Он снял с седла флягу и напился.

— Ты же знаешь, чем я здесь занят. Я должен собрать армию, которая сразится с этими… злыми людьми. Пойми, что я не могу… — И он умолк, увидев отчаяние в глазах Рамата.

— У меня три сына — старшему еще и пяти нет. Сейчас они со своей матерью сидят и ждут, когда им перережут горло.

Нуада отвернулся.

— Не слушай его, — взмолилась Картия. — Прошу тебя, Нуада, подумай о нас.

Нуада взял свой шлем и протянул Бриону.

— Держи. Мне он не понадобится. Отвези Картию обратно к Лло и остальным. Я прошу у них прощения за то, что не нашел в себе сил отказаться.

Картия, заливаясь слезами, схватила его за руку.

— Они убьют тебя. О боги, они убьют тебя.

Нуада отошел с ней от других и поцеловал ее. Слезы и ему застилали глаза.

— Я люблю тебя и думаю, что счастье этого утра было дано нам как дар. Последний дар. Я никогда еще не видел такого восхода. — Он прижал ее к себе. — Не знаю, что еще сказать. Нет у меня слов, Картия.

— Позволь мне пойти с тобой, пожалуйста.

— Нет. Езжай с Брионом. Один я буду чувствовать себя… сильнее.

Он сел на своего коня и с глубоким, прерывистым вздохом тронул его с места. Картия бросилась за ним, но Брион оттащил ее прочь, и Нуада уехал с поляны, не посмев оглянуться. Рамат молча шагал рядом с ним и лишь у последнего холма тронул Нуаду за руку.

— Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделал.

Нуада только улыбнулся в ответ. Сухость во рту не позволяла ему говорить, и его пробила дрожь. Они спустились в деревню, и солдаты с копьями наперевес окружили их.

Нуаде велели спешиться, и он повиновался. Ноги у него тряслись от страха, и он спотыкался. Деревенские жители стояли по обе стороны улицы. Он смотрел на их лица и черпал силы в их сострадании. Еще одно представление, Нуада, последнее. Держись.

Его привели к общинному дому, где он прошлой ночью повествовал о доблестных деяниях героев. Чего бы он не отдал сейчас, чтобы увидеть, как Лло Гифс и другие рыцари скачут с холма ему на выручку! Вот это была бы песня!

Около сухого дерева ожидал красный рыцарь, Эдрин.

— Итак, сказитель вернулся. Где же твой меч, рыцарь, где твой шлем?

— У меня нет меча.

— Я одолжу его тебе, чтобы ты мог защищаться.

— Нет. Если я убью тебя, жители деревни поплатятся за это. Ты обещал пощадить их, если я сдамся, и должен сдержать свое слово. — Нуада видел гнев в глазах рыцаря и понимал, что одержал победу. Если бы Эдрин убил его на поединке, по всему лесу разошлась бы весть, что новые рыцари Габалы слабее красных рыцарей короля. — Итак, рыцарь? — улыбнулся поэт.

— Если ты слишком труслив для боя, ты умрешь, как смерд.

Солдаты сняли с Нуады доспехи и поставили его у дерева. Двое вышли вперед с молотками и длинными гвоздями, и Нуада сцепил зубы, когда они приставили гвозди к запястьям его широко раскинутых рук. Молотки заработали, вгоняя гвозди сквозь плоть и кости в дерево. Из рук Нуады хлынула кровь, и тело его обмякло. Застонав, он с усилием приподнял голову.

Красный рыцарь вручил Рамату лук и колчан.

— Стреляй первым. Докажи свою преданность королю.

— Нет, — заморгал староста, — я не могу…

— Стреляй! — крикнул Нуада. — Иначе все окажется напрасным. Они все равно меня убьют. Это не ты убиваешь меня — это они. Стреляй. Я тебя прощаю.