Рыцари пречистой девы

В комедии всегда участвовала Леди – чистая и невинная девушка, неожиданно получившая богатое наследство, Лорд – заносчивый мерзавец, желающий жениться на Леди и прибрать к рукам ее деньги, Купец – «второй жених», очень богатый и очень толстый тип, тоже пытающийся заполучить Леди, но не из-за денег, а из-за нее самой, и Ремесленник – добрый малый, искренне влюбленный в молодую аристократку. Если представление показывалось в сельской местности, Ремесленника заменял Виллан. А иногда, для разнообразия, все бывало наоборот – Лорд становился благородным юношей, а Леди – чванливой стервой. В этом случае Купец превращался в Купчиху, а Ремесленник в Ремесленницу.

Кроме основных действующих лиц также имелись Вор и Матрос (в странах, не имеющих серьезного флота, Матроса заменял Солдат) – ловкие плуты, помогающие Ремесленнику устранить соперников и жениться на возлюбленной. Этих двоих обычно играли акробаты или гимнасты. Дозорный, похожий на придурковатого жандарма из французской комедии, все время пытался поймать Вора, но сам неизменно оказывался в дураках. Колдун покровительствовал злому Лорду и строил козни всем остальным. Экзорцист делал вид, что охотится на Колдуна, но на самом деле потихоньку ему помогал. Жрица пыталась залезть в штаны всем участникам действа, не исключая и Леди (в этом месте представления Ванесса бешено зааплодировала). Монах придуривался, молол чушь, падал лицом в горячую похлебку и просто всех веселил.

Кроме перечисленных масок в комедии участвовал еще и Паладин. Его единственного буффоны не решились окарикатурить – Паладин играл исключительно положительную роль. Обычно он появлялся в самом конце, когда все окончательно запутывалось, и наводил порядок. Он прогонял прочь Колдуна, Экзорциста и Лорда, и помогал соединиться Ремесленнику и Леди. Жрица и Купец в конце исправлялись – первая вспоминала о своих прямых обязанностях и проводила брачную церемонию, а второй поставлял на свадьбу богатое угощение. Всеобщее ликование.

Иногда в постановке участвовала и маска Короля. Его поведение зависело от страны, в которой показывали комедию. Если ее король был любим в народе, то он появлялся в конце вместе с Паладином и помогал тому наказывать плохих и награждать хороших. В этом случае конец был еще счастливее – Король награждал Ремесленника дворянством и дарил всем подарки. Но если его величество не мог похвастаться хорошей репутацией, его жестоко высмеивали. В этом случае Король становился третьим женихом, и тут-то силам добра приходилось особенно туго. Но в конце концов хорошие все равно торжествовали – Паладин с легкостью побеждал и Короля.

Женской части зрителей особенно нравился Паладин – многие только для того и смотрели весь этот фарс, чтобы дождаться появления красавца рыцаря в серебряных доспехах (доспехи буффоны делали из белой ткани, укрепленной китовым усом, но выглядело очень похоже). Мужчины же больше симпатизировали Жрице – по меньшей мере половина ее костюма приходилась на бархатную маску, а актриса, игравшая эту роль, чаще всего напоминала леди Шедабр. А дети делили свои симпатии между Монахом и Колдуном. Монаха играл клоун, и на его долю приходилось больше смеха, чем на чью-либо другую, а роль Колдуна исполнял фокусник, и его действия всегда сопровождались трюками и фокусами.

Лод Гвэйдеон смотрел представление с большим удовольствием и даже отсалютовал своему «коллеге». Тот польщенно поклонился настоящему паладину, и еще рьянее принялся «наводить справедливость». Ванесса даже повизгивала от восторга – такого экзотического театра на Земле не существовало уже больше века. А вот Креол стоял с кислым лицом – он вообще не признавал бесполезных забав. Он немного оживился при виде Колдуна, но тут же понял, что это всего лишь ловкость рук, и снова заскучал.

Представление закончилось, артисты вышли на поклон, зрители благодарно зааплодировали. В толпе засновали мальчишки со шляпами – здесь было принято благодарить буффонов за доставленное удовольствие.

Неожиданно рядом с Креолом раздался болезненный крик. Маг молниеносно среагировал, схватив за руку подростка лет четырнадцати. Его рука все еще торчала в боковой сумке Креола, а на лице было написано страдальческое выражение.

Когда маленький карманник сунул руку в удачно подвернувшуюся суму, он никак не ожидал, что там будет сидеть сторожевой джинн. Хубаксис, всей душой желающий реабилитироваться, сразу понял, что рука не принадлежит хозяину. Не принадлежит она и никому из тех, кому Креол со скрипом, но все же разрешал прикасаться к его вещам – Ванессе и лоду Гвэйдеону. Конечно, джинн сразу же дыхнул на эту чужую руку огнем, а потом вцепился в нее зубами, одновременно ухватившись руками за края сумки, чтобы его не вытащили.

– Та-ак… – очень злобно улыбнулся маг, глядя в перепуганное лицо карманника, и начал сжимать хватку. Ванесса поняла, что он сейчас попросту сломает мальчишке руку.

– Немедленно отпусти его, садист проклятый! – прошипела она.