Рыцари потустороннего

К счастью, Баринов отправился заливать свое горе в собственный ресторан, забыв установить за женой наблюдение. Согласие на вывоз сына за границу еще действовало. Той же ночью Полина с Сережей вылетели в Германию, оттуда, на машине, в Испанию, в небольшую виллу в тридцати километрах от Марбельи, о которой никто не знал.

Жесточайшее похмелье Баринова усугубило известие о бегстве жены и сына. К вечеру он получил еще один удар: оказывается, львиная доля акций, принадлежавших Полине, перепродана конкурентам, так что два ресторана ему уже практически не принадлежали.

Полина понимала, что люди мужа рано или поздно ее найдут. Она решила выехать с сыном в Канаду, оттуда в США, где рассчитывала затеряться в бескрайних просторах. Но судьба распорядилась иначе. Баринов не скупился на средства – лишь бы найти сына. Полину он мог бы отпустить, но – без Сережи. По стране рыскало несколько частных детективов, подключили российскую братву, местную полицию. Беглянку выследили за несколько дней до отъезда в Канаду.

В тот день Полина в сопровождении двух охранников отправилась делать покупки. Через сорок три минуты она вышла из магазина, подошла к автомобилю и вдруг стала медленно оседать на землю. Один из телохранителей бросился к Полине, понимая, что ей уже ничем не поможешь, другой выхватил оружие, действуя чисто машинально. Пуля снайпера разорвала предсердия в клочья…

Финал этой жуткой истории происходил здесь, на Смоленском кладбище, где заказчик убийства устроил шикарные похороны своей жертве.

Баринов задвинул душещипательную, прощальную речь, в которой поклялся найти и покарать убийцу жены. Кто-нибудь, дайте ему волыну! Пусть засунет ее в рот и нажмет на курок.

Я вновь услышал ее скорбные вибрации:

– Сережа… Они его не привели. Не пустили проститься с мамочкой…

Она сумела передать мне такую запредельную тоску, о какой люди даже не догадываются. Я представил себе годы, а может и столетия, которые ей придется скитаться в таком состоянии, и ужаснулся. Сколько таких скорбных историй, сколько несчастных душ, ищущих покоя или хотя бы собеседника.

Меня спас сигнал, который послал мне Дэн. В тот момент я его почти любил.

Сущность моего напарника выглядела гораздо бодрее.

– Ну что, чудик астральный, как полеталось?

– Почти освоился.

– Вот и славненько. Вначале ты выглядел как облачко сигаретного дыма. А теперь совсем другое дело! Крепенький такой астрал истинного андрогина.

– Жаль, что в таком состоянии послать тебя некуда…

– Знаешь, мы читаем мысли друг друга. Ладно, пора домой. Или ты остаешься?

Он не ответил.

Сдается мне, что эту мрачную пьесу поставили специально для моего астрального бенефиса. Еще пара-тройка таких видеороликов – сам сдамся в психушку. После этой истории я зарекся: никаких больше кладбищ, старинных замков с убиенными обитателями, всяких там массовых захоронений… У каждого своя история, и все хотят ею поделиться.

Возвращение в физическую оболочку оказалось болезненным, только болела душа, а не тело. Это как снова превратиться в жалкого узника, который сбежал из убогой темницы, вдохнул полной грудью воздух свободы, а теперь вынужден снова возвращаться в тесную затхлую камеру. Исчезли ощущение огромного могущества, возможность перемещаться с огромной скоростью, проскальзывая любые преграды, как пучок света через оконное стекло.

Понадобилось какое-то время, чтобы мое «я» вновь освоилось в своем прежнем состоянии. С трудом я разлепил веки. Поначалу все предметы показались мне чужими, как декорации в сюрреалистическом спектакле. К счастью, это длилось недолго.

– Ты что-нибудь помнишь?

– Так и думал, первое, что я услышу на этом свете, будет твой голос.

– И все же, это важно.

– Так, беспорядочные осколки образов. Обрывки воспоминаний.

– Постарайся восстановить в памяти полную картину.

– Зачем? Ведь все, что имеет смысл там, здесь не имеет никакого значения.

– Ошибаешься! Важен даже не сам трип, а возможность восстановить картину происходящего. Расшифровка следов памяти слишком схематична.

– Ладно, постараюсь… Помню кладбище, хоронили молодую женщину. Потом… Ее душа над могилой. Дальше…

Я чувствовал, как с каждой попыткой припомнить детали во мне росла тревога, страх, словно где-то внутри меня расширялась какая-то вредоносная субстанция. Пульс участился, на лбу выступил холодный пот, пальцы дрожали, как с глубокого похмелья…

– Не останавливайся…

– Макс, мне плохо.

– Знаю, потом будет легче.

– Модельное агентство… Вышла замуж за богатого человека… Что-то с бизнесом… Ревность… Кажется, он ее убил…

Теперь добавилась головная боль. Она росла, пульсировала, вонзаясь в лоб острой иглой.

– Нет… Больше не могу… Хватит меня мучить!

– Хорошо, отдохни. Для первого раза достаточно.

Макс наметил по одному трипу в неделю. Остальное время уходило на реабилитацию. В течение первого месяца нам надлежало жить внутри исследовательского центра, соблюдать режим, питаться по специальной диете. Что ни говори, а бесследно для здоровья такие трипы не проходили…