Рыцари монстры и роботы

Дефилировать кругами не стал, вышел в следующий зал поменьше. Тут фруктовые пирамиды, торты, десерты на любой каприз. Запах, как на рынке сладостей на востоке Рэи. Тут народу поменьше, в основном толстенькие, ширококостные леди. Стараюсь скорее проскочить этот зал, чтобы не нарваться на какую–нибудь настойчивую дамочку, дальнюю родственницу императора, таким не откажешь.

Мне преграждает путь девочка, наряд которой совершенно не соответствует мероприятию. Короткая стрижка, волосы покрашены в розовый цвет, ясные детские светло–голубые глаза, мордашка чем–то напоминающая хомячка. Розовая кофта с рукавами, сверху обтягивающая грудь и подчеркивающая, что ее там вообще нет, тоненькое тельце перерастает в толстенькие бедра, что закрывает почти до колен рифленая черная юбочка, на ножках мягкие розовые сапожки. Она держит в одной руке пирожное, в другой уже изрядно потрепанный кусок торта. Ее щечки и губки перепачканы в желтом и синем креме.

– Ваше императорское величество! – восклицаю и сажусь на колено.

Эмма хихикает, разворачивается и уходит, поглядывая из–за плеча. Это она так зовет, придется идти за ней. Эмма младшая дочь Эммануила и его любимица. Ей двадцать лет, но мозги у нее едва доросли до десяти. Никогда в жизни не слышал ее голоса. По слухам, она вообще разговаривает только с отцом. Ее мало кто воспринимает как императорскую особу, она безвредна, если не обижать. А обидеть можно очень просто: не дать торт или не пойти за ней, когда она просит. Эмма знает меня давно и везде, где видит, старается вылавливать для кратковременных и непонятных мне порывов. Девочка не раз видела, как играю с ее сводным братом Даниэлем и оценила это по–своему.

Эмма ведет меня в какой–то коридор, это больше напоминает путь в подсобку. На повороте она останавливается и поворачивается ко мне. Я тоже останавливаюсь метрах в десяти от нее. Она смотрит на меня загадочно, потом вдруг делает два с половиной оборота вокруг своей оси. Юбка поднимается, демонстрируя отсутствие трусов. Теперь она стоит спиной и смотрит из–за плеча, ожидая моей реакции или оценки.

Несколько секунд перевариваю произошедшее, затем целую свою ладонь, шлю ей воздушный поцелуй, кладу руку на сердце и низко–низко кланяюсь. Этот жест придумал специально для Эммы на случай, когда она вытворяет подобное. Конечно, раньше девочка с трусами не баловалась, было все на много невиннее: ляжку покажет или животик, ну было однажды, что она продемонстрировала свою мальчишечью грудь…

Эмма восторженно хихикает и плавным движением перетекает за угол, не сводя с меня глаз до тех пор, пока голова не скрывается за поворот последней. Не знаю, что думает Эмма. Я и сам никогда не вкладывал особого смысла в свой жест, вернее наш жест, но ей он нравится. Пусть девочка фантазирует сама. Главное отвязалась.

Мчусь обратно, стряхивая невольно зафиксированные моим сознанием картинки с изображением небритой промежности, толстеньких бедер и круглой попы, которую так хочется отшлепать. Но Эмму трогать нельзя. Если она пожалуется папе, что кто–то ее домогался или хотя бы тронул, тому сразу отрежут причиндалы и посадят на кол. А хомячок Эмма будет смотреть и кружиться, кружиться...

– Эр Катэр–оун? – ко мне обращается рыцарь в белом мундире. Растеряно киваю, на миг поддаваясь опасениям, что пришла кара за интим «хомячка». – Пройдемте, госпожа ждет вас.

Иду за рыцарем, рассматривая гостей. Тут вообще многие живут своей жизнью, а что такое Рэя и откуда у них появляются рабы и еда, их мало волнует... кто его знает... маг сотворил. Улыбаюсь и ловлю ответные улыбки некоторых дамочек. Иногда встречаю строгие взгляды высоких лордов. У меня один сюзерен, так что пошли все в черный...

Меня ведут к лестнице. Один этаж, второй, третий. Рыцарь идет, как робот, а я уже подустал. Но стараюсь не отставать. Широкие ступеньки, по правое плечо навешаны картины. Ой, кажется, вот эту знаю. Девушка верхом на дафе, свесив ножки. Очень похожа на Шейлию, говоря о поведении. На седьмом этаже я сдался и отстал. Ступеньки слишком высокие. Поднявшись на восьмой, встретил ведущего меня рыцаря с претензиями во взгляде. Он может даже и граф какой–нибудь на службе у советника. На Шенни титулы раздаются только в путь. Главное, чтобы язык нырял поглубже.

Мы выходим в коридор, что перерастает во внутреннюю лоджию, даже не лоджию, а навес, он уходит волнами дальше и заканчивается аркой, а там уже балкон наружу. Прижимаюсь ближе к бортику, внизу играет и искрится цветочная поляна из платьев и мундиров. Если люди внизу посмотрят наверх, то вместо мостика увидят звездную ночь. Магия, все вокруг магия.

Мы идем вперед. Тут тоже, облокотившись на перила, стоят парочки, одинокие дамочки, одинокие мужчины, ну и все остальные комбинации. Кое–кто в обнимку, есть и целующиеся, и тискающиеся. Ох, кажется, его рука нырнула под вечернее платье этой очаровашки и ведет по ноге вверх, вижу белую ляжку. Рыцарь настойчиво уводит меня дальше, а там уже дело к заднице идет, и, похоже, там нет трусов...

– Катэр! – восклицает женский голос с нотками укора.