Рыцарь в сверкающих доспехах

Она с трудом поспевала за ним, постоянно теряла из виду, и однажды он даже вернулся за ней. Она как раз остановилась на перепутье дорог и выискивала на земле его следы. Завидев ее, он с живым интересом спросил, что она делает. Даглесс, изо всех сил стараясь сдержать свою кобылку, пугливо шарахавшуюся от вороного жеребца, раздраженно пообещала ему купить книги Луиса Л’Амура и почитать о следопытах. Смеясь, он показал ей дорогу и умчался в вихре листьев и поднятой пыли.

Наконец она добралась до открытых ворот с небольшой медной табличкой, на которой было выгравировано: «Гошоук-Холл». Девушка поскакала по широкой подъездной аллее, и вскоре перед ней возникла огромная квадратная крепость, окруженная прекрасными цветущими садами.

Даглесс ужасно смущалась, каждую минуту ожидая, что слуги выставят непрошеных гостей. Но Николас уже спешился и шагал к высокому, неряшливому на вид мужчине, стоявшему на четвереньках в клумбе с петуниями.

Даглесс потихоньку слезла, облегченно вздохнула и, схватив поводья, побежала за Николасом.

– Не считаешь, что сначала нам следует постучать в дверь? Попросим разрешения увидеть мистера Хейрвуда и уж только потом скажем, что хотели бы посмотреть бумаги, – выпалила она на ходу.

– Сейчас ты на моей территории, – отрезал Николас, не оборачиваясь и неумолимо приближаясь к садовнику.

– Николас! – прошипела она.

– Хейрвуд? – спросил Николас у стоявшего в клумбе человека.

Тот обернулся и глянул на Николаса. Голубоглазый, светловолосый, с начинающими седеть волосами, он неуловимо походил на малыша-переростка своими круглыми щечками и гладкой розовой кожей. Кроме того, особого интеллекта в выражении его лица не наблюдалось.

– Э… да. Мы знакомы?

– Николас Стаффорд из Торнуика.

– Хм-м, – промычал мужчина, вставая и не потрудившись отряхнуть грязные старые брюки. – Не из тех Стаффордов, чей распутный сын вляпался в историю и был осужден за государственную измену?

Даглесс на секунду показалось, что он рассуждает о событиях, случившихся не ранее прошлого года.

– Тех самых, – подтвердил Николас, выпрямившись.

Хейрвуд перевел взгляд с него на вороного жеребца.

Сам Николас был одет в очень дорогой костюм для верховой езды, дополненный высокими блестящими черными сапогами, и Даглесс вдруг почувствовала себя замарашкой в своих «ливайсах», рубашке из хлопка и кроссовках «Найк».

– Вы приехали на этом жеребце? – спросил Хейрвуд.

– Именно. Я слышал, вы нашли бумаги, касающиеся моей семьи.

– О да, совершенно случайно, когда обрушилась стена и в ней обнаружился тайник, – улыбнулся Хейрвуд. – Похоже, кто-то их спрятал. Входите! Выпьем чаю и посмотрим, сумеем ли мы сами найти бумаги. Думаю, они у Арабеллы.

Даглесс хотела было пойти за ними, но Николас не глядя сунул ей в руку поводья своего коня и преспокойно последовал за хозяином дома.

– Минутку! – воскликнула она, бодро зашагав за мужчинами. В этот момент жеребец встал на дыбы. Даглесс оглянулась и посмотрела в дикие глаза забияки, явно вознамерившегося взбунтоваться. Все, с нее довольно! Довольно особей мужского пола, не важно, люди они или животные!

– Только попробуй! – остерегла она, и конь мигом присмирел.

Что ей теперь делать? Если считается, что она секретарь Николаса и должна обнаружить, имеются ли в документах какие-то тайны, почему же ее оставили тут держать лошадей?

«Может, на задах дома есть конюшни?» – подумала она и потянула за собой животных, мечтая избавиться от своего бремени.

С другой стороны действительно оказалось с полдюжины зданий, и Даглесс направилась к тому, которое показалось ей конюшней. Она уже почти добралась до места, когда мимо вихрем промчалась лошадь с всадником. Животное было непомерно большим и ужасно злым на вид, совсем как жеребец Николаса (возможно, оно и было жеребцом, но Даглесс всегда стеснялась смотреть), и в седле его сидела ослепительная женщина! Она выглядела так, как мечтают выглядеть все женщины, став взрослыми: высокая, стройная, с длинными-длинными ногами, аристократическим лицом, большой грудью и гордой осанкой, которой позавидовал бы стальной стержень. На ней ловко сидели английские бриджи для верховой езды, казавшиеся нарисованными на бедрах, а темные волосы были стянуты в строгий узел, подчеркивавший поразительную красоту точеных черт.

Женщина натянула поводья и развернула коня.

– Чья эта лошадь? – требовательно спросила она голосом, который, по мнению Даглесс, мог покорить любого мужчину: низким, гортанным, хрипловатым и сильным. Судя по всему, это прапрапрапра… и так далее внучка Арабеллы-на-столе. Даглесс, как всегда, везло.

– Николаса Стаффорда, – пояснила она.

Женщина побледнела, отчего губы показались еще краснее, а глаза – темнее.

– Если это шутка, то весьма неудачная, – процедила она, злобно уставясь на Даглесс.