Рыцарь снов

Ручей привёл их к болоту, где росла высокая болотная трава и поблескивало множество водоёмов. Некоторые из них вдалеке покрывала пена по краям, оттуда весьма скверно воняло. Но в самом ручье вода была чистой, и Жёлтая Ракушка почувствовал себя в относительной безопасности — впервые с тех пор, как был захвачен в плен военным отрядом норок. А потом самец-выдра подтолкнул его, и бобр остановился там, где ручей расширялся в водоём, полузапруженный упавшим деревом и бревном, приткнувшимся к нему.

По жесту выдры Жёлтая Ракушка помог Сломанному Когтю взобраться на бревно. Крепко прижавшись раненой лапой к нему, он использовал вторую лапу, чтобы постучать по обломку ветки, всё ещё выступающему из бревна. Тот издал звук, который далеко разнёсся по болоту. Затем Сломанный Коготь помедлил: откуда-то издалека через всю эту залитую водой местность до них донёсся глухой стук-ответ.

«Они знают, что мы идём», — просигналил разведчик-выдра, соскользнув с дерева в воду. И Жёлтая Ракушка увидел знаки на бревне, которые говорили, что этот сигнал, должно быть, часто повторялся на нём.

Так они продолжили свой путь, и бобр не удивился, когда на поверхности реки, усеянной водорослями, вдруг появилась выдра для того только, чтобы взглянуть на них, а затем снова нырнуть, лишь на мгновение покрасовавшись перед глазами Жёлтой Ракушки разрисованной мордой, головным убором из перьев и бус из водорослей. Однако в лапе выдра сжимала копьё, и она несла его так, как воин, привыкший к умелому обращению с этим оружием.

Наконец они выплыли, вероятно, в центр этой болотистой местности, кусочек сухой земли, поднимавшейся как островок, отлично защищённый от обнаружения окружавшего его вокруг водного мира. Земля, большей частью глина с многочисленными камнями, была набросана кучами и располагалась, наверное, на каменистом основании. На ней сгрудились норы-кустарники, вместе с грязью, которая затвердела на солнце. Норы имели гладкие стены и полностью располагались над водой, но что-то в их виде напоминало норы бобров — словно они были скопированы с огромных домов народа Жёлтой Ракушки.

Выдры ждали их прибытия, впереди воины, позади них самки и детёныши, но это было почти ничего по сравнению с числом нор. Если, как верил Сломанный Коготь, племя снова собирается, ещё далеко не все из них добрались до этой твердыни на болоте.

Боевые шесты возвышались перед пятью норами, знаки боевой доблести свисали с них — не нити с зубами, как в деревне норок, но развевались перья или разноцветные нити из водорослей. Воины помогли Жёлтой Ракушке вскарабкаться на берег: эти последние несколько футов Сломанный Коготь, отказавшись от его помощи, преодолел самостоятельно. Двое первых из ожидавших поспешили к собрату, чтобы поддержать и провести через почти безлюдную деревню к норе посередине, которая была побольше остальных, со сложенными из глины боками, разукрашенной цветными рисунками и с разноцветными отметинами на мягкой поверхности, потом разрисованными черной или красной краской. Как на скале в устье ручья, некоторые из отметин поблекли и почти исчезли под воздействием непогоды, однако многие ещё ярко сверкали, словно их сделали совсем недавно. И Жёлтая Ракушка знал, что это записи о племени и клане, и, наверное, нора принадлежит не вождю племени, но тому, кто соответствует рангу мага-заклинателя.

Мимо Жёлтой Ракушки прошёл какой-то воин, чтобы отвести в сторону занавеску, которая была сплетена из сухих водорослей. И бобр остановился на несколько секунд, позволяя Сломанному Когтю и двум поддерживавшим его выдрам войти первыми. В центре норы был разожжён небольшой костёр, от него поднималась тонкая голубоватая и приятно пахнущая струйка дымка. С одной стороны присел на корточках очень старый выдра-жрец, его морда была почти белой. Когда голова его качнулась в их сторону, Жёлтая Ракушка увидел, что у него только один глаз, а другой обезображен длинным шрамом, правда, давно зажившим. Перед ним находился небольшой церемониальный барабан, сделанный из панцыря черепахи, с кожей из сёмги, высушенной и крепко натянутой поперёк панцыря. Время от времени этот старый самец тихо ударял по барабану, выбивая какой-то шуршащий звук, словно что-то в земле нашептывало ему.

Лицом к нему через костёр сидел самец-выдра помоложе, однако и он был куда старше годами Сломанного Когтя и даже воинов, которые привели своего раненого товарища в эту нору. Его глаза окружали нарисованные чёрные кружки, а на груди висел диск из кости, с резьбой и также разрисованный — знак верховного вождя. С передней лапы спускался на пол квадрат из водорослей, сплетённых вместе, с перьями, воткнутыми в это переплетение, образовывавшими яркое церемониальное одеяние.