Рыцарь пустыни, или Путь духа

Руперт вошел в пристройку, где лежал больной, и осмотрел его. Глаза несчастного были налиты кровью, язык почернел, все тело усеяно шишками, а температура поднялась почти до 106 градусов[21]. Более того, он уже впадал в кому. Руперт пощупал его пульс – тот был слабый – и показал головой. С такой болезнью он, лекарь-самоучка, еще не сталкивался.

Оставив больного, Руперт прошел в дом, чтобы приготовить раствор хинина, ибо не знал, что еще может ему дать. На столе лежала раскрытая книга, в которой он тотчас узнал медицинский справочник. И пока готовил раствор, его взгляд упал на заголовок вверху страницы – «Чума». Это тотчас дало ему подсказку, и он прочел статью целиком. Да, симптомы были очень похожи, особенно бубонные шишки, однако, поскольку он сам ни разу не видел больного чумой, то точно сказать не мог. Тогда он позвал главного слугу и расспросил его. Им оказался тот самый драгоман, который оправился от болезни, но все еще был слаб. Загнанный в угол, он рассказал Руперту все. Как он навестил умирающего родственника, как, похоже, сам переболел той же болезнью, что и больной в пристройке. Теперь Руперт был уверен и распорядился о мерах предосторожности, например, велел выставить вокруг города кордон и сделать тому подобные вещи.

Между тем состояние больного быстро ухудшалось. Руперт вернулся к нему и провел рядом с ним еще два часа, пока тот не умер. Распорядившись закопать его как можно глубже, Руперт на обратном пути в город заехал в дом Эдит, чтобы предупредить ее и Табиту о том, что случилось. Застав Табиту разгуливающей под белым зонтиком, он сообщил ей дурное известие, которое, она, как ни странно, восприняла хладнокровно, лишь спросила, где сейчас Дик. На что Руперт ответил ей, что Дик отправился на охоту, однако на его, Руперта, счастье, оставил медицинский справочник открытым на нужной странице, откуда он и почерпнул необходимые сведения. Затем она попросила показать ей письмо, которое написал ему Дик. Достав письмо из кармана, Руперт протянул его ей, и Табита внимательно его прочла.

– Все ясно, Руперт. Наконец-то вы с ним поругались, – сказала она. – Ах, какой же он все-таки трус… – затем в глазах Табиты блеснул свет, и она добавила: – Теперь мне все понятно. Это хитрый фокус со стороны нашего Дика. Ему известно, что это чума. Сам он сбежал, зато послал к больному тебя, в расчете, что ты тоже заразишься. Mein Gott! Он не только трус, но и убийца. Вы с ним поругались, и ты – что ты мне рассказал? – ударил его? Он же в ответ ударил тебя чумой или, по крайней мере, попытался.

Руперт было расхохотался, но затем, уняв смех, возразил:

– Нет, Табита, я не думаю, что он такая скотина. Так что убийство здесь не причем. Да и в любом случае, я не боюсь. Болезни ко мне не пристают.

– В отличие от меня, ты плохо знаешь нашего дорогого Дика, – мрачно ответила Табита. – Немедленно возвращайся домой, Руперт, сожги одежду, которая сейчас на тебе, посиди посреди дыма, вымой тело с мылом с головы до ног, сделай все, что только можешь.

– Хорошо, – ответил он, – только не пугай Эдит. Я же приму меры предосторожности.

Что он и сделал, и в результате впервые сел за стол лишь в третьем часу дня, и это притом, что в последний раз он принимал пищу накануне в семь часов вечера.

Зная ее страх перед заразными болезнями, он в течение трех последующих дней каждое утро посылал Эдит записку о том, что она не должна его видеть. А вот с Табитой и с Меа он общался так же, как и раньше, так как обе наотрез отказались внять его предостережениям. Ни среди людей Дика, ни среди жителей никто больше не заболел, но хотя его верблюдов уже привели с пастбищ и они были готовы к путешествию, сам Дик еще не вернулся. Руперту сообщили, что тот замечательно проводит время, охотясь в горах.

Руперт почти не думал о чуме, ибо его голова была занята другими мыслями. Через четыре дня истекал месяц, который он отвел себе на размышления, и ему предстояло дать ответ на главный вопрос. Эдит, которую он отказывался видеть ради нее же самой, предприняла отчаянный шаг – послала ему письмо.