Рыцарь пустыни, или Путь духа

«Какое странное письмо, – подумала Эдит, возвращая листок в конверт. – Боюсь, я плохо его понимаю, но мне кажется, что при иных обстоятельствах мой отец был бы совершенно другим человеком. Интересно, в какой мере мы ответственны за наши поступки? Или же за них ответственны обстоятельства? Если так, то кто создает обстоятельства?»

Глава XXI. Захед

Руперта преследовали тяжелые думы. О, он отнюдь не был суеверен. Он настолько вырос духовно, что любые суеверия были ему чужды. Он давно осознал великий факт, по-прежнему недоступный пониманию подавляющего большинства людей, что вселенная и их связь с ней – это великая загадка, в девятистах девяноста девяти случаях из тысячи недостижимая для разумения человека. Последний склонен полагать, как то полагал и лорд Дэвен, что одна тысячная часть, которая доступна его взору, омытая ярким солнечным светом – это все, что есть. Лишь потому, что одна крошечная грань великого алмаза ловит и отражает свет, людям кажется, что остальные непременно должны быть темны и не представляют никакой ценности. Они смотрят на макушку скалы над океаном, забывая о том, что в его тайных глубинах спрятан целый горный хребет, остров, континент, возможно, целый мир, от которого им виден лишь самый высокий пик.

Что до Руперта, который был не чужд подобных размышлений, то с ним все было иначе. И все же поскольку он помнил, что за каждым внешним проявлением, даже самым тривиальным, несомненно, кроется некая причина, и что возможно то, что мы называем совпадением, на самом деле не существует, он не на шутку встревожился, когда однажды утром, проезжая верхом вместе с Меа через глубокое ущелье в Таме, услышал на утесе справа от них дикую, пронзительную музыку бродячих музыкантов. Подняв взгляд, он увидел их на самом краю утеса, как и раньше замотанных в одежды так, что их лица оставались невидимы. Трое дули в дудки, двое отбивали ритм на барабанах, не иначе, как услаждая слух птиц небесных и земных зверей, ибо поблизости не было ни одного двуногого существа.

Он сердито окликнул их со дна ущелья, но они как будто не заметили его, и еще громче загудели в свои дудки и забарабанили в барабаны. Он попытался добраться до них, однако выяснилось, что для этого ему придется сделать крюк длиною в пять миль. Когда же он, наконец, преодолел это расстояние, оказалось, что они уже ушли, – по всей видимости, соскользнули вниз со склона горы и вернулись в родную пустыню. Позднее Руперту доложили, что вдалеке по пустыне идут какие-то люди в сопровождении двух осликов.

– Чем ты так встревожен, Руперт? – спросила Меа, когда после своих бесплодных поисков они вновь спустились со скал.

– Не знаю, – усмехнулся он. – Но эта музыка вызывает у меня неприятные воспоминания. Как ты помнишь, в первый раз я услышал ее перед тем, как лишился ноги и глаза, а во второй – когда сел на корабль, отплывавший в Англию. Ты знаешь, чем это закончилось. Интересно, зачем они пожаловали сюда снова?

– Не знаю, – ответила Меа с нежной улыбкой. – Но, по крайней мере, мне нет причин их бояться. После первой встречи с ними я спасла тебя, после второй – ты вернулся ко мне.

– А после третьей? – спросил Руперт.

– После третьей, как я уже сказала, не знаю. Но, возможно, это означает, что мы вместе отправимся в далекое путешествие.

– Если это все, то мне не страшно, – ответил он. – Что меня действительно пугает, так это если наши дороги разойдутся.

– Спасибо тебе, – с поклоном ответила Меа. – Твои слова ласкают мне слух, и я благословляю музыкантов, вынудивших тебя их произнести, ибо я уверена, что наши дороги никогда больше не разойдутся.

И они, улыбаясь друг другу, как счастливые дети, поехали дальше. Они посетили солеварню, которую Руперт основал к великому процветанию всех и каждого в оазисе. Миновав рощу молодых финиковых пальм, которые он посадил, они выехали к ферме, на которой разводили верблюдов, мулов и лошадей. Последние успели приобрести у соседних племен громкую славу. Осмотрев производителей, они вернулись назад через орошаемые земли, которые теперь каждый год давали по два урожая вместо прежнего одного.

– Ты сотворил для нас чудеса, Руперт, – сказала Меа, когда они ехали домой. – Тама давно уже не знала такого достатка и процветания, со времен наших предков, называвших себя царями. Теперь, когда Халифа побежден и установился мир, это лишь начало нашего богатства.

– Этого я не знаю, – ответил он с веселым смехом. – Но себя я тоже не обделил. Известно ли тебе, что из своих процентов я больше денег скопил, нежели истратил? И вот теперь я намерен построить больницу и пригласить в нее настоящего врача, ибо я устал исполнять роль лекаря.

– Да, – ответила она, – я уже сама об этом думала, только ничего не говорила, ибо это означает, что сюда приедут белые люди, мы же счастливы и без них. Кроме того, мои соплеменники не жалуют чужестранцев.