Рыцарь-призрак

— Это Элла Литтлджон. Ее бабушка проводит экскурсии по призракам для туристов. Мой отец говорит, это настоящая колдунья. Говорят, она разводит у себя в саду ручных жаб!

Стью презрительно захихикал.

— Чего тут смешного? — зашипел Ангус. (Элла тем временем уже скрылась с несколькими другими девчонками за дверью столовой.) — Папа говорит, ее бабушка уже четыре человека заколдовала!

— Твой отец также утверждал, что Стонхендж построили НЛО.

— Нет, он этого не говорил!

— Нет, говорил.

Я оставил обоих за их спором, а сам бросил взгляд за окно. Еще несколько часов — и стемнеет.

«Ну тогда ты, видимо, попал в переплет».

— Я… это… мне надо идти, — пробормотал я и, проигнорировав любопытный взгляд Стью, последовал за Эллой.

* * *

Я нашел ее на улице, хотя опять пошел дождь. Элла глядела на собор, прислонившись к дереву. Увидев меня, она, по-видимому, нисколько не удивилась.

— Моя бабушка утверждает, что в соборе есть Серая Госпожа, — сказала она, когда я встал рядом с ней, — но я до сих пор видела только мальчика, бродящего по крытой галерее. Это подмастерье каменотеса, он упал с лесов во время строительства шпиля башни, — и Элла поймала на язык каплю дождя. — Он любит пугать туристов. Нашептывает им всякие старомодные ругательства. Довольно нелепо, но, я полагаю, ему просто скучно. Я думаю, большинству призраков скучно.

Я счел это слабым оправданием тому, чтобы гонять одиннадцатилетнего мальчика по церковному двору, но свое мнение я оставил при себе.

Стены собора были темными от дождя, как будто их сделали из самого серого неба. До сих пор я относился к собору с презрением, как и ко всему, ради чего в Солсбери приезжали туристы. Но я прекрасно помнил, что в предыдущую ночь он мне показался единственным убежищем во всем этом чертовом городе. (Видите? Я чертыхаюсь также, когда мне страшно.) Тем убийственней была новость, что даже в его стенах водились привидения. Пусть даже это никакие не висельники, а только подмастерья каменотесов.

— Я… это… — Я стер с носа пару дождевых капель. — С момента моего приезда в Солсбери они с такой настойчивостью капали с неба, словно весь мир растворился в воде. — Я слышал о твоей бабушке. Думаешь… то есть… как ты считаешь, могла бы она мне помочь?

Элла зачесала влажные волосы за уши и задумчиво на меня посмотрела.

— Очень даже возможно, — сказала она наконец. — Она много знает о призраках. Я до сих пор видела лишь нескольких, но Цельда встречала их сотни.

Сотни! Очевидно, мир — существенно более неспокойное место, чем я себе воображал. Собственно, до сих пор я считал, что бородатые зубные врачи были самым великим злом, какое только можно встретить.

— Ты ведь из интерната, да? Попроси у Поппельуэллов разрешения нас посетить. Или ты на выходные едешь домой?

Домой… если бы я туда сбежал, это на все времена означало бы записаться в ностальгирующие размазни, которые выдумывают истории о привидениях, только чтобы вернуться обратно к своим мамашам. «Ну и что? — слышу я ваш протест. — Решительность лучше, чем смерть». Но при моей гордости это уже тогда составляло проблему. Не говоря уж о том, что я совершенно не переносил соседку, присматривавшую за моими сестрами и псом…

— Нет, — пробормотал я. — Нет, я не поеду домой.

— Прекрасно! — сказала Элла и поймала на язык еще одну дождинку. (Элла была с меня ростом, хотя и на класс младше.) — Тогда я скажу бабушке, что ты завтра зайдешь.

— Завтра? Но это уже слишком поздно. Что, если они сегодня ночью опять придут? — Паника в моем голосе была просто непереносима.

Правда, у меня в голове все еще звучал глухой голос: Но в конце заяц всегда мертв.

Элла наморщила лоб:

— Я ведь сказала, они не в состоянии тебе навредить! Они не могут к тебе даже притронуться. Единственный вред, который привидения способны причинить, — это твой собственный страх.

Ну, чудно! Его-то у меня, к несчастью, было более чем достаточно!

Видимо, у меня на лбу было написано, что я в отчаянии, потому что Элла вздохнула.

— Ну ладно! — сказала она. — Тогда приходи сегодня. Но не позже половины пятого. С пяти Цельда имеет привычку прикорнуть и, если ее потревожат, бывает в ужасном настроении.

Она выудила ручку из кармана куртки и схватила меня за руку.

— Дом номер семь, — сказала она, записывая название улицы у меня на руке, — идти прямо, через овечий выгон. Дом — сразу за старой мельницей. Но смотри не наступи в саду на жаб. Моя бабушка от них просто без ума.

Жабы… Что до них, то Ангусов папаша был прав. Ну да все равно. Дождевая капля размыла одну из букв у меня на руке. Я поспешно натянул рукав. У Эллы был красивый почерк. Естественно.

— Ты живешь у бабушки? — спросил я.

— Только когда мои родители в турне.

— В турне?

— Вторая скрипка и флейта. Они работают в оркестре. Но в не слишком хорошем. — Она повернулась, чтобы идти. — Так что до половины пятого, — бросила она через плечо.

Она пошла обратно к зданию школы, а я смотрел ей вслед.