Рыцарь Мастера Миров. Миссия первая.

   После этих слов уже было не найти во всем свете силы, способной остановить влюбленного мага. Он бросился к кровати и, ухватив Кирилла за ногу, одним рывком сдернул его с неё. Взобравшись на кровать с ногами, он встал на колени перед девушкой, достал из внутреннего кармана большой голубой кристалл и, приложив его к глазу, стал тщательно осматривать её через этот ромбовидный монокль. Минут через пять он нежным, воркующим голосом попросил Фелицию встать и пройтись по спальной комнате. Что ни говори, а лежа в постели она выглядела куда эффектнее. При ходьбе она сильно сутулила спину и слегка волочила ноги, ступая тяжело и как-то неуклюже. Да, и формы у неё, не смотря на красоту линий, все-таки были несколько тяжеловесны. Пройдя по ковру походкой старого, подорванного мерина и видя то, как строго смотрит на неё через свой голубой кристалл лекарь, она чуть не заплакала и немедленно стала оправдываться:

   - Тетюр, миленький, ты не поверишь, но еще два года назад я была гибкой, как тростиночка, а потом, после болезни, стала, вдруг, толстеть и сделалась неуклюжей, словно старая дракониха, а ведь мне всего двадцать пять лет. Я почти ничего не ем и все равно толстею, как на дрожжах.

   Тетюр никак не отреагировал на её жалобные причитания. Брезгливо взглянув на смятую, всю всклокоченную после бурной ночи постель со следами любви, он выдвинул один за другим несколько ящиков комода и, найдя отделение с простынями, достал из него свежую. Постелив её прямо на ковер, он велел девушке лечь на спину и встал перед ней на колени, при этом Кириллу было прекрасно видно, что он так весь и дрожит от вожделения. Поскольку Тетюр молчал, когда сосредоточенно раскладывал на роскошном теле девушки свои магические, разноцветные кристаллы и не обращал на него никакого внимания, то он решил посмотреть на то, как тот занимается врачеванием. Маг, словно прочитав его мысли, небрежно бросил ему через плечо:

   - Если собираешься глазеть, Кирюха, то оденься и нацепи на нос солнцезащитные очки. Я к сиянию уже давным-давно привык, Фелицию оно будет лечить, а вот тебя оно может запросто ослепить. Да, что ни говори, а случай весьма тяжелый, рыцарь, но плата твоя столь щедра, что я надеюсь побить все рекорды и уложиться максимум в двадцать минут.

   Фелиция тихонечко пискнула:

   - Тетюр, миленький, я что, могу умереть?

   Маг-врачеватель зажал в зубах большой, изумрудно-зеленый кристалл и потому ничего не ответил ей, а лишь нетерпеливо помахал Киру рукой, чтобы тот поскорее одевался и не задерживал его. Кир схватил со столика зеркальные очки и, быстро натянув на себя джинсы и рубаху, сел в кресло. Фелиция, которая, по большому счету, не очень-то понравилась ему на первый взгляд до того момента, как они занялись с ней любовью, лежала перед ним с напряженным чуть ли не до судорог телом.

   Хотя она и была неуклюжей при ходьбе, в постели ей трудно было найти равных, да, к тому же, она отличалась просто невероятной страстностью и охотно откликалась на самые изощренные его фантазии, радуясь изобретательности своего любовника. Впрочем, теперь это все уже было в прошлом. Эта девушка сама призналась Киру, что молва о нем, как о самом искусном любовнике, уже вышла далеко за пределы графского замка и виной тому было то, что прошлую ночь он провел сразу с двумя женщинами, довольно искушенными в любви, которые познали с ним такое наслаждение, которого никогда не дарили им их мужья. Даже тогда, когда они были молоды.

   Кирилл и сам удивился тому, как ему удалось раскрутить на группенсекс тридцатипятилетнюю кастеляншу Северной башни и её подругу, примерно того же возраста, отвечавшую за гардероб графа и явившуюся в его покои для того, чтобы помочь ему хорошенько принарядить Эльзу. Их грустные, полные тоски глаза подействовали на него, как детонатор для целого вагона тротила. Обе эти дамы, почему-то, считали себя старухами и были, вдобавок, благодаря старому графу, как бы вдовами. Пожалуй, впервые в жизни он сам сделал шаг навстречу женщине, точнее сразу двум.

   Действовал он в тот день, а Мириам и Софи поднялись в его кабинет в пять часов пополудни, предельно просто. Видя их тоску и чувствуя неверие в то, что такой красавец когда-либо обратит на них свое внимание, он просто встал из-за стола, рывком обнажил свой торс, разорвав жилет и рубаху, а потом набросился на них с поцелуями и страстными призывами к любви. Ох и навели же они шороху в Северной башне, трахаясь прямо на здоровенном письменном столе. В любом случае он добился того, чего хотел, превратил двух этих чопорных матрон в черных мантильях в хохочущих и визжащих от восторга вакханок и довел их, в итоге, уже в спальной, до полного изнеможения и они уснули, прильнув к его груди, словно два пушистых, уставших котенка.