Рыцарь из преисподней

На чтение Библии в том темпе, который они взяли, ушло бы двое суток, возможно, чуть больше. Артур думал сначала о двух часах в день. Потом, когда два часа истекли, решил, что шесть, а лучше восемь, будет в самый раз. Потом потерял счет времени, видел только, как меняется цвет неба за узкими высокими окнами. Красивое небо в Ифэренн. То, что он пересказывал, то, что записывали за ним вампиры, поглощало целиком. По-другому не могло быть: кому, как не ему, это знать. Почему не подумал о том, что не сможет остановиться, не захочет? О том, что чтение Библии само по себе как молитва, а молится он всегда, постоянно, даже, наверное, во сне.

Ну вот. Не подумал. Да и какая разница?

Небо меняло цвет, Ласка, Рунко и Аудьярт, казавшиеся неподвижными, сидели за круглым столом с сенсорными датчиками клавиатур, от столешницы вверх непрерывно бежал текст. Священное Писание. В Ифэренн оно выглядит так.

Сказав: «в начале было Слово», Артур отметил, что вот они и добрались до Иоанна. Вспомнил на миг, что это не просто молитва. Или даже вообще не молитва. Что это такая работа. И, тут же забыв, продолжил диктовать.

Завершилось Евангелие, начался Апостол, а потом было прекрасное и ужасающее своей светлой уверенностью Откровение.

– Гряди, Господи Иисусе…

– Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь. – Это сказала Ласка и, поморщившись, сжала пальцами виски. Потом потянула носом: – Что это? Пахнет… будто гарью.

Артур тоже почуял запах. Темно-синее небо, ночное, глубокое, почти не давало света. Но вместе с мерцанием проекторов этой малости оказалось достаточно, чтобы увидеть на висках Ласки черные жирные следы.

Прежде чем Артур успел хоть что-нибудь сказать или сделать, Ласка посмотрела на свои руки. Подушечки пальцев прогорели до самой кости, превратились в золу.

– Плохая была идея? – Ласка спокойно посмотрела на Артура. – Не надо было мне это затевать, да? Ребята, вы как?

Рунко с Аудьяртом отделались легче. Пальцы кровоточили от ожогов, но не сгорели. Они не были христианами, они и на Земле ими не были, может, поэтому им меньше досталось?

– Больно? – спросил Артур. Вопрос, глупее не придумаешь, но…

– Это такой способ сказать: «Сочувствую»? – Ласка была все так же неприятно спокойна. – Нет, не больно. Даже странно. Должно бы болеть. Я боюсь, Артур, больше я не боец. От этого не исцелиться.

– Будешь проповедовать, – сказал он. – У тебя отлично получается. А потом постепенно руки восстановятся. Ты же вампир. Это не может быть навсегда.

– Мы ведь еще по пути из Луги решили, что началась полоса невозможного. – Ласка кисло ухмыльнулась. – Дай сигарету. И кто-нибудь знает, который час?

Вопрос был, наверное, только для того, чтоб немного разрядить обстановку, потому что вот же они, часы, цифры мерцают прямо над столом, видимые с любой точки.

Полночь на часах.

Аудьярт мазнул по клавиатуре тыльной стороной пальцев, глянул на свой проектор и так же спокойно, как Ласка, так же неестественно спокойно сказал:

– Лучше спроси, какой сегодня день. Мы начали сегодня в полдень.

Глава 9

Надежда человека в том, чтобы ввериться Богу, чтобы то, что Бог хочет, человек сам хотел, и чего Бог не хочет, этого и сам он не хотел.

Эпиктет

Вампиры прокляты. Но у них есть надежда. Выразить это четче и яснее было просто нельзя. Сгоревшие пальцы Ласки, ожоги на руках Аудьярта и Рунко – наказание, угроза. Библия, от Бытия до Откровения, прочитанная за двенадцать часов, – обещание.

Ожоги затянулись с нормальной для упырей скоростью, стоило только выйти из зала с терминалами. С Лаской было гораздо хуже, однако сама Ласка уже ругалась на чем свет стоит, шипела и рычала, обзывала себя последними словами за то, что ей вообще пришла в голову мысль записать Библию, а значит, и с ней тоже все было в порядке. Она все поняла правильно.

А он сам?

Где должен быть рыцарь Пречистой Девы, когда Господь грядет в тварный мир? Где он должен быть, если без него этого не случится?

Гряди, Господи Иисусе! Что, как не самое низкое лицемерие, сказать это, всем сердцем почувствовать радость Его явления, но точно знать, что Он не придет, пока ты здесь, в мире мертвых, спасаешь себя от спасения мира? Спасаешь мир от себя.

Второе звучит гораздо лучше, но в чем больше правды?

Сам взялся судить, сам взялся решать, настоящий ли Конец Света близится или морок, такой же лживый, как тварь, изображающая Антихриста. Рассудил. Решил. Не сомневался.

Сейчас не поздновато ли для сомнений?

Мир должен погибнуть, чтобы возродиться, вся жизнь устроена так, она продолжается бесконечно, но новое всегда вырастает из умершего старого. Но как же трудно признать, что мир должен погибнуть из-за твари, настолько жалкой и отвратительной, что когда-то не поднялась рука, чтоб ее прикончить.