Рыцарь из ниоткуда

– Господа, я никогда и ни у кого не просил помощи, но иногда приходится отбрасывать прежние привычки. Не могли бы вы развязать эти веревки и одолжить меч? Остальное я сделаю сам…

– Боюсь, церемонию придется отменить, барон, – сказал Сварог.

Шаур он держал в левой руке, нацелился сначала в конскую грудь. Однако, когда рука барона дернулась к мечу, передумал – живи, лошадка, ты одна ни в чем не виновата, – шагнул вперед и размахнулся топором, не особенно и широко.

Лезвие вошло в обтянутый кольчугой жирный бок – косо и глубоко. Барон еще валился с седла, брызгая кровью, а Сварог уже развернулся на каблуках к кучке воинов, выстрелил в ближайшего, пустил очередь звездочек в группу стоявших поодаль. К его радости, моментально начался вполне приличный переполох. Конь рванулся вперед, но Леверлин, ловкий и проворный, как кошка, схватил повод и одним махом взмыл в седло. Зрители шарахнулись кто куда, разноголосо вопя. Воины тоже не являли собой образец единства и боевой стойкости – кто остался на месте, кто откровенно пятился, лишь человек пять неуверенно двинулись к Сварогу.

Передний размахнулся топором для хорошего броска. Сварог, осклабясь, ждал. Топор тяжело полетел в его сторону – и срикошетил от невидимой преграды, отлетел вбок. На того, кто его бросал, это произвело неизгладимое впечатление, да и остальных потрясло. Сварог сделал выпад и обрубил половину клинка белобрысого сопляка, оказавшегося ближе всех. Леверлин волчком вертелся с конем, ожидая атаки, но никто на него пока не бросался. Со стороны немногочисленных зрителей, рискнувших остаться на месте, послышались крики:

– Лар! Лар!

Наступил самый интересный момент. Либо солдатня, превозмогши страх, навалится всем скопом, и тогда все завертится по-настоящему, либо они выиграли. Стало тихо, только раненые стонали и охали. И в этой тишине вдруг завопил Леверлин, во всю мочь, словно хотел докричаться до летучих замков:

– Ваганум! Ваганум!

Он кричал что-то еще, про клятву, кажется. И все вдруг изменилось самым решительным образом. Воины, собравшись в кучку на почтительном расстоянии от Сварога, аккуратно стали складывать все свое оружие наземь. Это было настолько неожиданно, что Сварог оглянулся – не въезжают ли на площадь конники князя Велема?

Ничего подобного.

Воины, покончив с разоружением, выстроились неровной шеренгой. Леверлин шел к нему, ведя коня в поводу, улыбаясь во весь рот:

– В Ремиденуме еще и прилежно зубрят науки…

– Детали, – только и сказал Сварог, все еще удивляясь.

– Бывает набег ради грабежа, бывает война, а в земном праве есть еще и ваганум. Когда пришлый дворянин побеждает в схватке владельца манора, чтобы самому сесть на его место. Конечно, тут свои условия: владелец вправе использовать всю свою вооруженную силу, а пришелец обязан иметь, самое большее, одного спутника. Потому, хоть для ваганума теоретически открыт даже Снольдер, на деле успеха можно добиться лишь в такой вот глуши. Особенно когда подданные не хотят защищать хозяина.

– Значит, теперь барон – ты?

– Не было у меня хлопот… – усмехнулся Леверлин. – Ты. Быстренько начинай командовать, время не ждет… Ну!

Сварог приосанился, принял позу, показавшуюся ему самой величественной, оперся на рукоять топора, указал на столбы и рявкнул:

– Отвязать!

Воины, не очень и удивившись, побрели к столбам. Сварог неуверенно оглянулся на молчавшую толпу и крикнул:

– Все прекрасно, ребята, вольности последуют!

– Идиот! – поморщился Леверлин. – Они ж к тебе сейчас с просьбами и нуждами кинутся, затопчут…

Толпа и в самом деле колыхнулась вперед, лица из тупых стали вполне человеческими, охваченными надеждой. Но воины по жесту Леверлина уже выстроились меж Сварогом и толпой, а Леверлин уже кричал, воздев руки:

– Спокойствие! Барону нужно время, чтобы разобраться с вашими нуждами! Вольности вам обещаны, и они будут! Стоять!

Подействовало. Толпа замерла в прежней позиции.

– Обрати-ка внимание на эти рожи…

Сварог обратил. Пятеро с нагло-угодливыми рожами холуев-любимчиков и одетый еще богаче пожилой субъект с лицом до того добродетельным и праведным, что мог оказаться лишь вором и сатрапом.

– Ага, – сказал Сварог понимающе. – Ну-ну…

Он направился к приближенным покойного барона, махнул на ходу воинам, и они, уже успев подобрать оружие, заторопились следом.

– Управитель? – спросил Сварог.

Субъект с лицом праведника часто-часто закивал.

– А повесьте-ка его, пожалуй, – сказал Сварог. – Что это за управитель, если довел город до такого похабства?

Воины сграбастали управителя, но он с неожиданной резвостью вывернулся и пал в ноги, цепляясь за сапоги:

– Ваша светлость, я ж вам пригожусь…

– Ладно, оставьте его пока, – сказал Сварог. – Остальных вешайте.

Он плохо представлял, как именно следует управлять государством, пусть и крохотным, но по наитию решил: в таких случаях не мешает громогласно пообещать вольности и немедленно повесить наиболее запачканных деятелей прежнего режима. Для укрепления своего авторитета в массах и в целях борьбы с коррупцией. Народу такое поведение всегда нравилось. Особенно когда вешают самых упитанных.