Рыцарь из Дома Драконов

– Это я во всем виноват. – Голос Артура срывался. – Я не уберег Айну! Вы вправе наказать меня, как хотите. Я и сам бы наказал себя по всей строгости. Все, что про меня говорят, – правда. Я действительно недостоин быть вашим сыном, я пустой бездумный вертопрах.

Он замолчал.

– Это так легко, – неожиданно сказал герцог Айтверн, открывая дверь, – принимать на душу все грехи, посыпать голову пеплом, признаваться, какой ты никчемный дурак. Чесать языком вообще приятно, дорогой Артур. Отдыхай. Мне стыдно на тебя смотреть.

Лорд Раймонд вышел, оставив Артура наедине с собой.

Он отключился сразу, как только добрался до подушки. Упал на кровать, не снимая сапог, как был, в испачканной одежде. Думать о случившемся уже не было сил, любая мысль вызывала злость. Забвение пришло мгновенно, подарив передышку измученному телу. Снов Артур не увидел, он просто провалился в глухую черную яму, может ловчую, а может – выгребную. Очнулся уже под вечер, неожиданно, будто от пинка, и почувствовал себя очень слабым. Но это была… правильная слабость. Спроси Артура, почему он так решил, он бы сам не сумел ответить.

Все было очень далеко, и все было неправдой.

У него не было сил ни о чем вспоминать.

В комнате стояла тишина, глубокая и плотная, как любимое одеяло, под которое можно забраться с головой. Юноша стал слушать тишину, ловя каждый ее аккорд. Окна отцовской спальни выходили на запад, и опускающееся за горизонт солнце окрасило небо закатным пламенем. Горящая дорожка пролегла в воздухе, едва касаясь островерхих крыш. По легендам, именно этой дорожкой поднимались некогда драконы, – прежде чем развернуть необъятные крылья и упасть в небо, скользя между туманами мира и танцуя свои небывалые вальсы. В Малерионе, родовом замке Айтвернов, стоящем на самом краю уходящего в бесконечность моря, там, где травяная зелень равнин встречается с бирюзовой нежностью волн, знали много старых сказок… Говорилось в этих сказках о благородных принцах, выросших в изгнании, гордых и дерзких, готовых отдать жизнь за освобождение своих земель от злобных тиранов. О прекрасных девах, заточенных в неприступных башнях. Об эльфийских королях, хранящих тайны древней магии и правящих бессмертным народом зачарованных холмов. Полнились эти сказки мудрыми наставниками, способными помочь добрым словом и правильным советом, и сладкоголосыми бардами, словами и музыкой превращающими небывалое в быль. Волшебные звери в трудный час приходили героям на помощь, а добрые феи охраняли крестников и всегда были готовы испечь огромный фруктовый пирог. Упоминались в тех историях и верные мечи, что никогда не сломаются и не предадут своих владельцев – отважных рыцарей, следующих тропой чести. Лишенные всяких тропинок колдовские чащобы пугали и одновременно манили своей таинственностью, ведь в их глуши непременно скрывались тысячелетние ведьмы, помешивающие в чугунных котлах небывалое варево. Но прежде всего все упомянутые истории говорили о главном – о настоящих любви и верности. Артур с Айной любили слушать эти сказки…

А теперь Айна попала в беду.

Артур Айтверн встал с кровати, на ходу содрал с себя грязные тряпки, не глядя швырнул их в угол. Если бы только грязную душу можно было снять так же легко, как нечистое платье. До чего ж это было бы славно…

В гардеробе отыскалась свежая смена одежды. Он натянул ее, не сразу разобравшись в бесконечных пуговицах и застежках, вознамерившихся сопротивляться утратившим привычную ловкость пальцам. Ничего-ничего, лишь бы руки не подвели, когда придется держать в них клинок, а остальное не так важно… Почему-то, хотя Артур и понятия не имел почему, у него вдруг возникла уверенность, что скоро опять настанет черед драться. И драться насмерть. Он найдет сестру и спасет ее, чего бы для того ни потребовалось.

Юноша в последний раз оглядел комнату и вышел вон.

Город пронесся мимо смазанной анфиладой лубочных картинок. Артур горячил Вихря, опасаясь опять опоздать. Отца в королевском замке уже давно не было, но молодой человек надеялся, что успеет перехватить его дома. Несколько раз он едва не задавил прохожих, в последний момент успев поворотить коня, – руки почти машинально вцепились в поводья, и дарнеец встал на дыбы. Вслед ему неслись растерянные проклятья.

Когда Артур прибыл в семейный особняк, в третий раз за этот перевернувший все на свете день, солнце уже зашло. Холодало, по дому струились тяжелые тени – мало в каких покоях горел свет. Странно, хотя чего тут странного, если разобраться? Интересно, объявил ли отец домочадцам о пропаже молодой госпожи, а если нет, сколько времени пройдет, прежде чем этот слух растечется сначала среди слуг, а затем и выплеснется в город, становясь достоянием жадной до сплетен публики? А где сама Айна, что с ней, жива ли она еще?!

Двери главного зала, где, по словам встреченной горничной, уже полчаса пребывал отец, были заперты, и перед ними стояли, опираясь на алебарды, гвардейцы в тяжелых панцирных латах. При появлении молодого Айтверна они сдвинулись, преграждая путь.