Рыцарь чужой мечты

– А ну-ка отвечай мне немедленно!

Он вырвался из-за стола, ухватил Ниночку за локоток, хотя прежде никогда не касался ее. Даже на День милиции не стал с ней танцевать, сочтя это непозволительной вольностью в отношениях между начальником и его секретарем. Хотя, кстати, она его и приглашала. А он не стал танцевать, тут же слепив какое-то нелепое объяснение.

Так вот сегодня он коснулся ее. Грубо коснулся, наверняка теперь на ее белой коже останутся пятна от его пальцев. Черт, о чем это он?..

Усадил ее на диван в углу кабинета, сел напротив в полуметре от нее и, уставившись ей в переносицу – это всегда действовало на подследственных, – снова спросил:

– Давай все четко, без нытья и по порядку, – приказным тоном потребовал Виктор Иванович. – Моя жена звонила и скандалила?

– Да. – Ниночка кивнула, опуская взгляд, значит, его сверление глазами ее переносицы подействовало.

– Тема ее скандала?

– Ревность. Она вас жутко ревнует, Виктор Иванович.

– К кому, господи?! К кому меня можно ревновать?!

Он был и правда удивлен до невозможного. К кому его можно было ревновать?! К работе, к подследственным, к кожаному креслу, на котором его зад покоится большую часть дня?!

– Она ревнует вас ко мне, – ответила Ниночка с запинкой. – Она наговорила мне кучу гадостей. И сказала, что вы…

– Что я? Что?! Не молчи, Нина!

Ревновать его к секретарше, которая моложе его бог знает на сколько!!! Жена действительно с ума сошла на старости лет. То вопит на весь дом, что устала от него и что живет с ним по инерции, а это подразумевает полное отсутствие чувств с ее стороны. Она вроде бы окаменела, очерствела, обморозилась. Что-то еще такое подобное говорила. А то вдруг ревность! Скажите пожалуйста, первый раз за столько-то лет совместной жизни!

– Она сказала, что вы будто бы не отрицаете своей симпатии ко мне, что вроде бы сказали ей, что у нас с вами… – Ее лицо сделалось таким пунцовым, что казалось лопнет сейчас, брызнув на него алым липким соком стыда. – Что у нас с вами роман! Зачем, Виктор Иванович?! Этого же нет!

– Нет, конечно.

Он с недоумением смотрел на девушку, не зная, что говорят в таких ситуациях.

Он, конечно, был грамотным сыщиком в свое время, потом стал весьма грамотным начальником, забравшись выше по служебной лестнице. Всегда знал, что можно, а чего нельзя говорить. Знал, как утешить пострадавших, как правильно задать вопрос родственникам погибших, чтобы не делать им больно. Но вот в таких говенных ситуациях, когда его собственная жена приписывает ему несуществующий роман, ссылаясь на его же слова…

Нет, в таких ситуациях он не бывал ни разу. И не знал, что должен говорить этой милой девушке. Попавшей, по милости его жены, да и по его милости тоже, в такой неприятный переплет.

– Хорошо, хорошо, я принимаю твое объяснение по поводу нелепых грамматических ошибок, – решил он все это дело перекрыть шуткой. – Но работать надо все же, Ниночка. Давай сейчас переделаем письмо, и…

Она уже поднялась с его дивана и шла теперь к выходу из его кабинета. Все так же с неестественно выпрямленной спиной и выпяченной грудью, на которую он никогда не смотрел и даже не старался. И чего это надумала его супружница, непонятно? С чего бесится?

– Ниночка, – неожиданно даже для самого себя окликнул ее Виктор Иванович, когда она уже повернула дверную ручку. – А что ты ей ответила? Я же должен быть подготовленным к тому, что меня ожидает дома, так ведь?

Она кивнула.

– Так что ты ответила моей жене?

Сам спросил и тут же испугался. А вдруг Ниночка нагрубила его жене непотребно и та теперь станет требовать от него ее увольнения. А что? Возьмет и поставит ультиматум: либо она, либо его секретарша. Не станет же он между ними выбирать в самом деле! Он свой выбор уже давно сделал, и навсегда, кажется.

– Я сказала ей, что мои чувства никакого отношения не имеют к скандальным ситуациям в вашей семье. Что у нее нет ни малейшего повода сомневаться в вашей верности, Виктор Иванович. – И Ниночка неожиданно сгорбилась, отворачивая лицо к двери.

– Умница, – похвалил он ее в первый раз за сегодняшний день, посмотрел, как она открывает его дверь, и вдруг опомнился: – Слушай, а о каких чувствах ты тут только что говорила, Нин? Что за чувства, которые не имеют отношения и…

– Мои чувства, Виктор Иванович! – Она с грохотом вернула дверь на место, разворачиваясь к нему и глядя с непонятным вызовом. – О моих чувствах речь! Вы не замечали, нет?

– Чего не замечал?

– Того, что я вас люблю, Виктор Иванович!

Заканчивая выговаривать его имя с отчеством, Ниночка громко всхлипнула и выбежала прочь из его кабинета. А он, вытаращив глаза, смотрел на фанерный прямоугольник, стилизованный под мореный дуб, и ловил себя на мысли, что первый раз за последние несколько лет ему вдруг дико хочется напиться.

Твою мать, а! Это что же вокруг него происходить стало?!

С одной стороны, нелепое преступление, в котором обвиняют женщину, которой он обязан жизнью своего ребенка. И просто обязан докопаться до истины, чтобы спасти ее от возможной следовательской, а затем и судебной ошибки.

С другой стороны…