Рыцарь без меча

Он попросил инфанту посидеть в мастерской. Она согласно закивала своей золотистой головкой. Веласкес, не теряя времени, начал набросок.

На этом полотне инфанта выглядела несколько иной, чем на предыдущих портретах. Художник нашел в ней то, что тщетно искал в моделях раньше: поэтичность и чистоту. Кисть, повинуясь гениальной руке, писала девочку красками, словно созданными специально для нее одной: легкими и нежными.

Таинственный свет, изобразить, воссоздать который не удавалось никому ни до, ни после Веласкеса, мягко струился по фигурке инфанты, бросая на него прозрачную золотистую тень. В портрете ощутимым казался воздух, так правдиво писала кисть. В руке девочка держала розу, прощальный цветок уходящего лета. Сама инфанта была еще не распустившимся бутоном. «Пусть раскроют его добрые лучи человеческой доброты, — думал маэстро работая. — Только бы не стала она беспомощным украшением, необходимым на время цветком».

Дон Фуэнсалида не находил себе места от восторга.

— Теперь я понял, в чем состоит одна из тайн твоего мастерства, Диего. Вершина его — изображение света. Свет в твоих полотнах приобретает необыкновенное качество — он делает ощутимым воздух. В воздушной среде предметы обретают естественную окраску, дающую иллюзию жизни твоим картинам. Господи, какое совершенство! Твое творчество неповторимо!

— Ты бы, друг, поберег свои слова для траурной речи, — пытался отшутиться Веласкес, — думаю, что уже не долго ждать. Теперь меня волнует поездка в Пиренеи.

— Твои Пиренеи здесь, — широким жестом Фуэнсалида указал на «Прях», уже заключенных в тяжелую золоченую раму.

Радуясь удачному сравнению, он повторил:

— Это и есть твои Пиренеи. Писать так, как ты, может только человек, очень любящий жизнь и достигший вершины своего мастерства. Ты сам не подозреваешь, как ты велик!

Спустя несколько дней карета, запряженная бойкой шестеркой, уносила на север от Мадрида Веласкеса и его спутников.

По земле Испании шагал апрель. Ковры нежной зелени покрывали обычно серое плато.

— Наши дороги усыпаны цветами, — шутил по этому поводу Дамиан Гоетенс.

Под задумчивую песнь погонщиков мулов маэстро задремал. Таинственна страна снов. Они приходят к человеку неведомо откуда целыми вереницами. В снах нет невозможного. Они воскрешают для нас давно умерших, возвращают детство, устраивают свидания с теми, кто за тысячи верст.

Сны у Веласкеса были длинными и обязательно в красках. Просыпаясь по утрам, он анализировал увиденное во сне и порой в снах находил колористические решения для своих полотен.

В сегодняшнем сне он увидел донью Анну. Она была ослепительно красива в своем белом легком хитоне. Она была вся — свет, сияние. Внезапный порыв ветра подхватил ее, понес. Маэстро рванулся. Сердце, словно зажатое в тиски, отозвалось глухой, щемящей болью. Холод сковал движения. Он хотел закричать — и не смог.

Очнулся Веласкес от настойчивого шепота.

— Маэстро, маэстро… — звал его чей–то встревоженный голос.

Карета стояла под каким–то навесом. Вокруг была темень.

— Мы приехали, дон Диего, — проговорил Хосе де Вильяреаль, старший мастер королевских строительных работ. — Горы встретили нас не очень радушно. Разыгрался ветер, будет гроза.

Подошедший Баутисто помог Веласкесу подняться. Он плотно укутался в черный плащ кавалера Сант — Яго (хоть здесь пригодился этот достойный «мундир»!) и, вместо того чтобы идти под теплый кров, ступил за ограду.

Ветер неистовствовал. Он стучал своими могучими крыльями в каменную грудь гор, а они в ответ глухо, гудели. Вот где–то ветру удалось своротить камень. Горы взревели. Задрожала под ногами земля. Горное эхо ревом взметнулось к небу. Оно громыхнуло в ответ раскатисто, неожиданно звонко и чисто.

Веласкес почувствовал, что продрог. Годы, тяжелым бременем лежавшие на плечах, лишали его возможности досмотреть до конца это единоборство гор и ветра…

Все остальные дни пути маэстро внимательно вглядывался в горы. Они возвышались издали монолитной громадой. Но при внимательном взгляде на них можно было различить рубцы ран, нанесенных годами борьбы с ветром. Даже в дни мира он, теплый и ласковый, не прекращал своей разрушительной работы. «Правду говорили древние, — думал Веласкес, — жизнь — вечная борьба».

В Фуэнтеррабии путников ожидали парусные лодки, чтобы перевезти их через Бидасоа на остров. Барон де Батевилья, который с нетерпением ожидал приезда маэстро, уже на пристани заявил, что к началу строительных работ все готово.

За работой время летит незаметно. Приближался день церемонии передачи инфанты французскому королю. Празднество назначалось на субботу, 7 июня.

День начался с того, что маэстро был разбужен взволнованным Хуаном Парехой.

— Маэстро! Проснитесь скорее, маэстро! Вас ожидает личный гонец короля Людовика XIV.

Французский король был очень красив и элегантен. Белый шитый золотом костюм сидел отлично на его подвижной фигуре.