Рыцарь без меча

Прежде всего маэстро написал в комиссию при капитуле ордена пространное письмо с объяснениями. Он клятвенно уверял, что его работа не является для него источником, дающим средства к существованию. Далее пришлось признать, что живопись, составлявшая по сути его жизнь, «простое развлечение», а картины, написанные по велению сердца, окрестить «рисованием, созданным исключительно для удовольствия его величества». Горька ирония судьбы! В письме Веласкес обращал внимание высоких судей на то, что только знатное происхождение открыло ему двери королевского дворца, а в обществе он достиг высокого положения благодаря личным качествам. Маэстро предлагал вызвать свидетелей из Севильи и даже Португалии, которые бы доказали его происхождение. В числе их назывались имена друзей — Франсиско Сурбарана и Алонсо Кано. К письму прилагалась справка из канцелярии двора, где значилось, что дон Диего Веласкес получал жалованье по занимаемым придворным должностям и картин своих не продавал.

Дон Веллела посоветовал еще раз обратиться за содействием к королю. Ведь его величество говорил, что одеяние кавалера ордена Сант — Яго очень будет к лицу Диего. Добрый друг, оберегая Веласкеса от лишних волнений, ни слова не сказал ему о письме какого–то иезуита, случайно или преднамеренно подсунутого в дела Совета. Там были такие строки: «Веласкес надеется на то, что, так же как Карл V Тициану, однажды король пожалует ему титул графа или маркиза…» Жалкие интриганы пользовались случаем уколоть самолюбие маэстро. Но на сей раз их стрелы пролетели мимо цели.

Пока в капитуле ордена возобновляли дело, художник работал, он писал групповой портрет членов королевской семьи. Немного поразмыслив, Веласкес решил поместить на полотне и свой автопортрет. Это был своеобразный вызов обществу. Кто еще мог осмелиться на это, кроме приближенного его величества?

Годы мало что изменили в облике маэстро. Он остался таким же стройным, худощавым, красивым. Пожалуй, только в уголках глаз, чуть прикрытых густыми черными ресницами, притаилась усталость. Веласкес писал себя во весь рост. На полотне он стоял в строгом придворном костюме. В такой одежде трудно работать, она сковывает движения, но не мог же маэстро писать себя в рабочей блузе, когда все вокруг только и пытались выяснить, кто же он наконец: идальго, достойный чести носить крест Сант — Яго, или просто художник? Что бы маэстро в эти дни ни делал, его всюду преследовали слова из насмешливой песенки Сервантеса:

Limpieza, limpieza

Gran burrada y tarpeza[49],

написанной им по поводу принятых в стране «Статутов чистоты». Может он действительно даром затеял всю эту историю с орденом? Нет, раз взявшись за дело, доводи его до конца.

В Альказаре Веласкес старался бывать как можно реже. Двор, внимательно следивший за делом приема маэстро в кавалеры ордена, надоедал ему лжесочувствием. К тому же у него был подходящий предлог не показываться во дворце и на приемах. Для королевской библиотеки нужно составить доклад с описанием картин, закупленных для Эскориала. На эту работу уходила масса времени. Тщательно изучая картины, маэстро описывал их достоинства и художественную ценность.

За таким занятием и застал его в Башне Сокровищ гофмаршал королевы дон Хосе Нието.

— Я видел «Менин», маэстро. Ты знаешь, мне часто по долгу службы приходится бывать в мастерской ковров, и гобеленов. Наши искусницы вышивают декорации для театра. Ты бы только посмотрел, что это за искусство! Деревья и цветы совсем как живые. Но когда я взглянул на «Менин», то был сражен. Шелк и серебро — ничто по сравнению с твоими красками — прозрачными и непрозрачными, густыми и жидкими, с таким непревзойденным мастерством нанесенными на полотно. Словно в жизни сверкает атлас парадных одежд! Полная иллюзия реальности! Как такое может создать человек?

Он помолчал, молчал и взволнованный маэстро.

— Хочу предложить тебе совершить небольшую прогулку, — проговорил, наконец, дон Нието, — недавно на дворцовые мануфактуры, что на улице Аточа и на Санта — Исабель, привезли из королевской коллекции на реставрацию новую партию гобеленов. Диву даешься, глядя на ковры из знаменитой серии «Метаморфоз». Тебе, маршалу дворца, хорошо было бы осмотреть это хозяйство.

Мануфактура на Санта — Исабель была построена недавно. Управлял ею голландец Гоетенс. Здание поражало своими размерами. Еще у входа Веласкеса и дона Нието встретил характерный звук — легкое жужжание сотен прялок.