Рысь (СИ)

Связь разорвалась и я поймал себя на том, что едва не сказал на прощанье "Я люблю тебя".

Следующие два дня в подвале я запомнил смутно. Меня заставили выпить стакан водки там, на допросе, должно быть, они подлили какую-то гадость туда, потому что мне все время хотелось спать. Я помню, что Рику тоже уводили, на удивление она вела себя покладисто. Впрочем, мне было наплевать на нее, на себя — на все. Наркотик совершенно парализовал мою волю. Я даже не заметил когда Рику вернули. Она не подходила ко мне и ничего не говорила. Сидела в своем углу все время и, кажется, дремала. Раза три за два дня нам приносили еду — какие-то лепешки и сыр. У меня не было аппетита, я пил только воду и снова проваливался в тяжелое забытье. На третий день я пришел в себя, почти уже мог соображать и жадно набросился на еду, которую нашел возле себя. Водой из пластиковой бутылки попытался умыться, но только размазал грязь.

Рики в подвале не было. На этот раз, очнувшийся окончательно от дурмана, я по-настоящему запаниковал. Что с ней могло произойти за то время пока я валялся тут?! Да что угодно! Я забрался по ступенькам к выходу и что есть силы начал колотить об крышку подвала. Минут через двадцать, когда я разодрал в кровь костяшки пальцев, крышка откинулась и меня за шиворот выволокли на свет божий. Я зажмурился, непривычный к яркому свету, а когда пришел в себя, увидел знакомого уже молодого горца с собакой.

— Шевелись, козел! — Рявкнул он и, рывком заставив меня подняться, застегнул на моих руках наручники. За цепочку от наручников потащил меня куда-то. Я едва перебирал ногами. Подвел к деревянному строению и затолкал внутрь. На голову мне из темноты полилась холодная вода.

— Мойся! — Приказал мой конвоир. — У тебя есть пять минут.

В помещении было не так уж темно, сквозь окошко под потолком пробивалось достаточно света. Я нашел кусок хозяйственного мыла на полке, стянул с себя грязную одежду и начал намыливаться. Зубы стучали как от озноба, но думаю, дело было не в холодной воде, а в остаточном действии наркотика. Пожалуй, эти гады собираются посадить меня на наркоту и это, должно быть, лучшее, что может со мной здесь произойти.

Через некоторое время горец вернулся и сунул мне в руку что-то вроде полотенца и ворох сухой одежды. Старые джинсы, рваную рубашку. Но они, по крайней мере, были чистые. Я оделся и вышел.

Горец снова потащил меня куда-то за цепочку. Собака, недобро поглядывая на меня, шагала рядом.

— Где моя жена? — Спросил я.

— Будешь без фокусов себя вести, ей будет хорошо. А будешь дурить — ее убью. Ясно?

— Где она?

И тут я увидел. Ее, Рику. Она сидела под яблоней, в деревянном шезлонге, таком, какие в советское время выдавали на пляже, на ней была соломенная шляпка незнакомое цветастое платье. Она читала книгу. До того, как появился я. Теперь же книга лежала перевернутой у нее на коленях, а сама Рика, свежая и вполне, кажется, довольная жизнью, холодным взглядом смотрела на меня. Я замер, как в ступоре, и моему конвоиру пришлось хорошенько меня дернуть, прежде я пошел за ним. Я еще долго оборачивался, надеясь, что Рика сделает мне какой-нибудь знак, но это была Рика. Ее взгляд был пустой и равнодушный.

— Эта женщина не для тебя. — Сказал парень, когда подвел меня к подвалу. — Она теперь моя женщина и будет моей. Но если ты будешь героя корчить, я ее убью, моя рука не дрогнет убить русскую суку. Пока ты будешь сидеть внизу там тихо и ждать когда тебя выкупят, я сделаю, чтобы ей было хорошо и у нее все было. Все от тебя зависит, понял?

— Я могу с ней поговорить? — Только и смог выдохнуть я.

— Это как я решу. Пока не знаю. Тебе с ней не о чем говорить. Не о чем говорить с моей женщиной, ясно?!

В воскресенье, вопреки своему обычаю, моя Рика приехала ко мне. Мне было немного стыдно за свой вчерашний порыв и тот сумбурный телефонный разговор, но пришло время объясниться и я решил сделать это во что бы то ни стало. Пришло время разрушить стену между нами.

Она, красивая как никогда, волшебной бабочкой впорхнула в мои объятья. Почему-то так сразу получилось — я распахнул дверь и вдруг оказалось, что я уже обнимаю ее. Даже не знаю кто сделал первое движение.

Прижимая ее к себе, я поцеловал ее в висок. Голова закружилась от знакомого запаха духов.

— Ральф Лорен Блю, — сказал я.

— Что? — Она удивленно посмотрела на меня. — Ты разбираешься в духах?

Ее глаза сияли. И улыбались. И искрились. Я никогда еще не видел у нее таких глаз. Что с ней случилось?!