Рылеев

Таким образом, можно предположить, что ода «Видение», намекавшая на вполне конкретное решение императором династической проблемы, была произведением заказным. Если попытаться реконструировать логику Голицына, то она могла быть примерно следующей. Секретный манифест обнародованию не подлежал, однако процесс приучения подданных русской короны к мысли о передаче престола Николаю, минуя Константина, безусловно, следовало начать. Публикация оды не могла в будущем препятствовать ни высочайшим намерениям, ни планам министра: ее автор был частным лицом, простым заседателем Петербургской уголовной палаты, к составлению «секретных бумаг» отношения не имевшим. Ода в любом случае могла быть объявлена лишь личной инициативой Рылеева.

Рылеев же не случайно был выбран на роль проводника важнейшей правительственной идеи: к августу 1823 года он — известный петербургский литератор, выпустивший первый номер популярного альманаха «Полярная звезда». Петербургские журналы были наполнены восторженными отзывами об альманахе, по поводу отдельных опубликованных там произведений шла ожесточенная полемика. Имя Рылеева было у всех на слуху, его читали и любили.

Свидетельство тому, что акция Голицына удалась, можно найти в мемуарах Филарета: вскоре после составления манифеста, отмечал он, «приходили из Петербурга нескромные слухи, что в Государственный Совет и Святейший Синод поступили от государя императора запечатанные конверты»^{416}.

«Пребудем тверды»

Официальным министерским изданием «Северный архив» Булгарина так и не стал. 15 мая 1824 года Голицын был отстранен от должности. Падение всесильного министра многократно прокомментировано исследователями^{417}. Проанализировано и ставшее поводом к отставке Голицына «дело» Иоганна Госнера, католического проповедника-сектанта, чья книга «Дух жизни и учения Иисуса Христа в Новом Завете. Евангелие от Матфея» была переведена на русский язык и с одобрения светской цензуры печаталась в типографии Греча. Согласно анонимной мемуарной «Записке о крамолах врагов России», вышедшей из круга политических противников Голицына и опубликованной в 1868 году, Госнер и его переводчики (в частности, начальник департамента народного просвещения в министерстве Голицына Василий Попов) как раз и были «врагами России». Книга Госнера, по мнению автора записки, была «сильным орудием тайных обществ, умысливших истребить на земле религию и правительство, уничтожить иерархию и монархию и ниспровергнуть престолы храмов и троны дворцов»^{418}.

Книга Госнера так и не вышла в свет, и рукопись ее не сохранилась — от нее осталось лишь несколько фрагментов. Судя по ним, в основе религиозных воззрений пастора лежала вполне традиционная для мистиков «идея о том, что человек при жизни может соединиться с Иисусом Христом». Исследователь Ю. Е. Кондаков комментирует: «Ясных рецептов к спасению души Госнер не предлагал, но указывал, что этому не помогут механическое хождение в церковь, телесное исполнение церковных обрядов, наружное богопочитание, длинные устные молитвы… он прямо заявлял, что христианин, не сделавшийся “чадом Божьм”, стал слугой Сатаны». Книга, ставшая поводом к падению Голицына, представляла собой строфы «Евангелия от Матфея» с развернутыми комментариями к каждой. По мнению того же исследователя, «если убрать из книги Госнера Евангельские строки, то получалось самостоятельное произведение “Евангелие от Госнера”… уже с первых страниц своего произведения автор превратил его в политический памфлет, направленный против гонителей библейских обществ»^{419}.

Госнер утверждал: «Истинно говорю вам, всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне. Точно так будет со всеми наружными церквами и великолепными храмами, со всяким богослужением и со всеми пышными обрядами, отвергающими Христа живого и соделывающими его не нужным. <…> тогда откроется истинная православная кафолическая церковь, которая соберет всех народов, языков и стран небесных. Тогда видно будет, кто к ней принадлежит»^{420}.

Акция, направленная против Голицына и Библейского общества, началась с кражи корректуры из типографии Греча; санкт-петербургский митрополит Серафим предоставил ее — с соответствующими комментариями — императору Александру. При этом, подчеркивает историк, «главной составляющей жалоб царю стала не религия, а политика. Оппозиционеры (Голицыну. — А. Г., О. К.) заявляли о существовании обширного революционного заговора, составной частью которого и являлась книга Госнера»^{421}.