Рыбы молчат по-испански

Нина восхищается Ксенией: как она практична, как уверена в себе, как ловко ведет сквозь пургу большую тяжелую машину. У Ксении был трудный день: пока испанцы вместе с Ниной сидели в доме ребенка, а потом не спеша пили кофе, она колесила по Рогожину, обошла всех чиновников с деньгами и подношениями. И вот день кончился, все устали и по дороге будут отдыхать, а Ксения снова за рулем – светит фарами в темноту, толкая перед собой дрожащую световую бабочку по скользкой, почти не различимой в потемках дороге. В ее рюкзаке, в черной кожаной папке едут шесть тысяч евро. Нина ни разу в жизни не держала в руках таких денег. Даже если сложить вместе все ее зарплаты, стипендии, выручку за частные уроки – даже тогда похожая сумма вряд ли наберется. Шесть тысяч евро, обалдеть. Удивительная женщина! Баба с железными яйцами!

Собой Нина тоже довольна: в ее кошельке лежат две новенькие свежие сотки. А двести евро – это две недели преподавания в университете. Восемь частных уроков, на которые Нина существовала последние пять лет. Один урок – полдня жизни: подготовка, дорога, полтора часа один на один с учеником, чашка чая с печенькой, потом обратно. С некоторых пор частные уроки утомляли Нину даже больше, чем занятия с группой студентов. А что, если зеленые сотки будут попадать к ней в кошелек регулярно? Ну, скажем, два-три раза в месяц. Тогда Нина сможет отказаться от опостылевших учеников и как следует заняться диссертацией.

Вдоль дороги проносятся сказочные укрытые снегом ели. Наверное, ни разу в жизни Хосе и Роса не видели такого царственного величия, такой совершенной белизны. Поднялся настоящий буран, снежный ветер бьет в лобовое стекло, и Нине кажется, что им навстречу тянет лепестки огромная белая хризантема. Фары освещают ее таинственную глубину, а вокруг мерцают целые галактики кружащихся снежинок.

К ночи подморозило. Когда были уже под Москвой, облака разошлись, и в небе показалась полная луна, окруженная ровным сиянием. Ксения включила радио, салон джипа наполнила незатейливая ритмичная музыка.

Пахло духами Росы.

Снег в полях блестел.

Почему-то Нине было жалко испанцев. Во всем, что произошло, ей виделась какая-то ошибка, но она не могла в точности определить, кто ошибся. Ведь она честно делала свою работу. Переводила все до единого слова, набивалась в бесплатные друзья, улыбалась, рассказывала про Россию. И Ксения, по-видимому, тоже работала на совесть. Никто никого не обманывал, все было условлено с самого начала.

Уже перед самой Москвой, убаюканная теплом, она задремала. Она не видела, как впереди в электрической заре показались усыпанные огнями, подсвеченные со всех сторон бетонные айсберги. Но даже сквозь сон чувствовала огромную теплую благодарность.

* * *

Даже если собрать вместе все фонари центральных улиц города Рогожина, их все равно не хватит, чтобы осветить широкий проспект, по которому они въехали в Москву.

Два совершенно отдельных мира. Как с деньгами: с одной стороны, Нинина университетская зарплата, с другой – Ксенин аванс. Разный масштаб.

Домой возвращаться не хотелось – слишком много впечатлений, нужно было с кем-нибудь их обсудить.

Высадив испанцев у отеля, они отправились домой к Ксении. Ксения жила неподалеку от центра в старом районе. Крошечная малогабаритная квартирка. В единственной комнате уютно, ничего лишнего: шкаф-стенка, пушистый ковер на полу – комната напоминала гостиничный номер. Ксения принесла из кухни поднос – тарелки, чашки, ложки, нож. Уселась по-турецки прямо на ковер, открыла купленный в супермаркете вишневый торт, разрезала его на две половинки – одну шлепнула в Нинину тарелку, другую в свою. Протянула Нине ложку.

– Испанец ничего себе мужик, между прочим. Осанистый. А баба у него так себе.

Торт восхитительный – воздушный, со свежими вишнями. Нина ни разу такого не пробовала.

– Вот это я понимаю – ужин, – Ксения отковыривает ложкой большой кусок и отправляет в рот. – Но это в последний раз, с завтрашнего дня опять на диету.

Нине очень хочется еще расспросить про усыновление.

– Не знала я, что это стоит так дорого, – начинает она.

– Дети-то? Еще бы, об этом болтать не принято. Если человек в теме, он афишировать не станет. Просто возьмет и начнет зашибать бабло сам. – Ксения жует торт и запивает чаем. – Международные усыновления – это золотое дно. Только обогащаюсь-то не я, вот что обидно, – добавляет она, поднимает глаза от тарелки и пристально смотрит на Нину.

– Да? А кто?

– Есть тут один… Давний мой приятель, учились вместе. Зовут Кирилл. Он находит испанцев, запускает процесс, и все деньги достаются ему. А я так, наемный работник. Катаюсь в регион, тусуюсь с чиновниками, Аду выгуливаю по ресторанам, детей из нее выбиваю, а деньги потом отдаю Кириллу. Из шести тысяч, которые нам сегодня заплатили, мне не достанется почти ничего. И живет Кирилл иначе, чем я, – гражданин Канады, бляха-муха, в Испании у него вилла с конюшней и бассейном. Я там была, всю эту красоту неземную своими глазами видела.

– Ты бы хотела жить, как он?