Рыбалка

Дождь меж тем превратился в ливень, а ливень – в сплошной поток, который уже не могла впитать земля. Когда воды было по пояс, Витя понял, что нужно плыть.

-4-

Иван растерянно смотрел перед собой и нервно моргал: только что здесь стоял брат, а теперь было пусто, словно Витину фигуру сперва нарисовали на фоне всей этой травы, кустов и могильных оградок, а потом стерли ластиком.

– Я не этого хотел… – невнятно пробормотал мальчик.

– Обидно, когда что-то происходит не так, как хочешь… – К скамейке подошел дед и сел рядом с внуком. Дед был точь-в-точь таким, каким его запомнил восьмилетний Иван: невысокий, худой, с гладко выбритым лицом и будто обесцветившимися глазами. Как и в Ваниных детских воспоминаниях, от него пахло папиросами, машинным маслом, бензином и чем-то ещё, что казалось маленькому мальчику жутко интересным и значительным. Ваня часто бегал в гараж, за домом, где дед возился со своими допотопными жигулями, чинил для внука старенький велосипед, у которого то и дело слетала цепь, или мастерил что-то из дерева.

– И почему самый близкий человек иногда ведет себя не так, как тебе нужно?.. Захотелось проучить Витю? Да, Ванюша? – спросил дед.

– Я думал, он просто увидит то, что ты показал мне, и поймет, как гнусно поступил…

– Почему решил, что он увидит то же самое?

– И что теперь делать? – после длительной паузы спросил Иван. – Забыть, как ты о моей маме… и о нас?

– А чего ты действительно хочешь? – спросил дед, проигнорировав второй вопрос.

Мальчик молчал, облизывая соленые губы.

– Сходить с ним на рыбалку, – наконец сказал он.

Дед улыбнулся и, посмотрев в небо, которое быстро затягивалось серой пеленой, сказал:

– Тогда тебе нужна лодка. Рыбалка – дело такое… – он поднялся со скамейки и пошел прочь, вскоре затерявшись где-то между крестами.

Иван не успел ничего спросить: начался ливень, и он побежал с кладбища. Когда еле добрался до дороги (ноги вязли в набухшем черноземе), никакой дороги уже не было: все вокруг было залито мутной водой, которая прибывала и прибывала. Лодка появилась вдруг, из ниоткуда, как неожиданно всплывшая из памяти фраза, которую где-то когда-то слышал, но забыл, где и когда. Мальчик понял, что нужно плыть за братом…

Дождь кончился. Иван неумело греб деревянным веслом и протяжно выкрикивал имя брата. Он нашел промокшего, дрожащего Витю, мертво вцепившегося в верхнюю ветку дуба, которая вот-вот могла треснуть. Протянув ему весло, помог перелезть в лодку.

– Спасибо, брат, – сказал Витя и заплакал.

Некоторое время они плыли молча, думая каждый о своем. Потом Витя спросил:

– Слушай, а зачем ты эту хрень пишешь? Других тем, что ли, нет?

Иван пожал плечами:

– Модно это сейчас… проще продвинуться.

– А о чем бы ты сам хотел писать?

– Не знаю, – признался Иван. Потом, подумав, спросил: – А знаешь, за что наш дед орден Отечественной войны получил?

– Это такая красная звезда, на фоне золотистой?

– Ага.

– Не знаю, расскажи.

– Он в танковом полку служил. Был бой, немцы наступали и… в общем, перебили там почти всю дедову роту вместе с танками… Командира ранило, и дед, он был тогда лейтенантом… Он взял гранаты, двоих солдат и повел их прямо на поле боя, в атаку. В общем, подорвали они несколько танков, сдержали наступление, продержались… пока не подоспела наша артиллерия…

Пока Иван рассказывал, Витя греб. Он заметил небольшой остров, покрытый зарослями высокой травы и кустарника, и который сначала показался лишь зеленым миражом, но потом стал вырисовываться так четко и ясно, что сомнений не оставалось: там твердая земля.

Причалив, братья вдвоем вытащили лодку на берег.

– Надо костер развести, иначе замерзнем… только огня нет, – сказал Витя.

– Кажется, у меня есть, – сказал Иван и достал из кармана дешевую прозрачную зажигалку, которую вместо сдачи ему дала продавщица сельмага.

Они набрали сухих веток (будто бы не было тут никакого дождя) и нашли поваленное дерево, от которого Витя с треском отломал несколько толстых суков. Костер развели прямо на берегу и, волоком перетащив к нему дерево, сели греться…

– Ну что, Ванек, как тебе рыбалка? Нравится? – спросил Витя.

– Нравится, – согласился Иван, вслушиваясь в редкие прозрачные звуки утреннего озера. Вокруг было тихо, лишь уютно потрескивали в костре сучья, да иногда слышался плеск. Это рыба снова срывалась с крючка удочки, которую Витя оставил на берегу, оперев на прочную дубовую рогатину.