Рыба гниет с головы

– Стой, Тоня! – осадил ее Антон. – Где собрался народ, какой народ? Ты о чем?

– Около УВД! Тут целый митинг открылся, орут все. Как бы не начали камнями в окна кидать.

– Будь там, пожалуйста, Тоня! – тихим вкрадчивым голосом попросил Антон. – Можешь там побыть? Побудь. Послушай, что происходит, чего хотят, в чем причина! Я скоро буду, пожалуйста!

Он сразу понял, что происходит нечто, напоминающее стихийное бедствие. Пусть и социальное, но все же стихийное. А как всякое стихийное бедствие, оно имеет ярко выраженную окраску, что подчеркивает всю глубину причины. Так с лесным пожаром, который начинается от дороги, потому что водитель выбросил из окна автомобиля окурок или какой-нибудь дальнобойщик, меняя колеса, разводил костер. А может, подростки жарили в посадках убитого из рогатки голубя. Или он начинается в глухих дебрях во время грозы, когда молния раскалывает небо и бьет в сопку, в вершину старого сухого дуба.

Так бывает на побережье и островах, когда гигантская волна, поднятая землетрясением на океаническом дне, вдруг вздымается на шельфе на многометровую высоту, нависает над рыбацким поселком, а потом жадно обрушивается, слизывая назад в океан добычу: обломки домов, людей, скот, машины, вывороченные с корнем деревья.

Так и в стихийных манифестациях есть своя глубинная причина. И видна она из того, где собирается возмущенная толпа. Теперь достаточно просто заглянуть в газеты за прошедшие недели, послушать, что кричат люди, и сразу всплывают конкретные случаи, происшествия, вырисовывается картина того, что явилось последней каплей терпения очень терпеливого русского народа.

Нельзя сказать, что Антон ждал этого, предвидел. Нет, он просто не был удивлен. Есть на свете такие закономерности, которые не требуют объяснения. Они настолько естественны, что их связь никого не удивляет, даже если она проявляется неожиданно.

Никто, кроме разве что специалистов, не задумывается о причинах связи с предстоящим дождем, когда во время жары наступает духота, а розы на клумбе вдруг начинают исторгать свой удушающий аромат с удесятерённой силой. Никто не вдается в суть причин, когда еще в юности сломанное колено перед непогодой начинает ныть и мозжить. Мало кто удивится, что после сидения, прижавшись потной разгоряченной спиной к холодным камням, у него случится крупозная пневмония.

Чего-то подобного ждал и Антон. Не могло, по всем физическим и человеческим законам, копиться возмущение по кухням, завалинкам и лавкам на детских площадках. Нельзя до бесконечности тыкать отверткой хорошо накачанный футбольный мяч – он обязательно лопнет, ударит тугой струей воздуха из своих недр.

Значит, толпа беснуется возле УВД? Значит, пришли к начальству, пришли требовать голов тех, кто измывался, глумился, насиловал, калечил. Антон остановил первого же частника и, не обратив внимания на названную цену, погнал его на главную местную площадь – площадь перед зданием районной администрации, куда своим фасадом выходило и здание УВД.

Это было, конечно, не народное бурлящее море. Но собралось на площади в самом деле больше сотни человек, что для такого городка, как Сарапинск, уже само по себе немало. И это людское море бурлило не стихийно, чувствовалось чье-то руководство. На низком заборчике, окаймлявшем чахлые ели, стояла молодая женщина в брючном костюме. Три помощницы придерживали ее за колени и выразительно смотрели по сторонам. Активистки!

Уже издалека Антон услышал те слова, которые и ожидал. О детях, мужьях, братьях, о тех, кто пострадал невинно, кого забрали, кого мучили, над кем издевались. Более того, кого вынудили нечеловеческими страданиями, в том числе и моральными, подписать показания, признания, кто уже отбывает срок в соответствии с вынесенным приговором. И среди митингующих большинство было женщин, причем женщин среднего возраста.

– Где ты, Тоня? – почти кричал в трубку Антон.

Тоня отозвалась и отошла на десяток метров от толпы, чтобы Антон ее увидел.

– Я здесь, – махала она рукой.

– Ну что тут происходит? В целом я понял по речам, против чего митингуют, а больше ничего не происходило?

– Ой, Антон, ты не представляешь, что тут говорят! Ту еще почище страсти рассказывают, чем рассказывал нам ты. Они требуют, чтобы к ним вышло руководство УВД. А если не выйдут, то обещают сами войти внутрь и забаррикадироваться там в кабинетах, пока с ними не станут разговаривать. Но уже только представители из Москвы.

– Круто взяли, – покачал головой Антон. – Кто-то у них грамотный заводила, кто-то их организовал. Ты ничего не слышала, никого не называли?

– Вон та, что с забора сейчас слезает. Алимова ее фамилия, юрист из Екатеринбурга. Она чья-то подруга и давно уже пытается помочь подруге добиться правды, а заодно теперь и всех взбаламутила. Она объявила, что так быстрее удастся достучаться до начальства.

– Вот она-то мне и нужна, – обрадовался Антон и даже слегка обнял Тоню за плечи. – Вот что-то в этом роде я и искал.