Рваный край

Выйдя из-за линии рододендронов, Мэтью увидел Эйприл и автоматически сделал шаг назад. Она была в 25 ярдах от него. В этом месте ручей расширялся, и она стояла на дальнем берегу. Она была обращена к нему лицом, но не видела и не слышала его приближения. По пояс она была обнажена, верхняя половина тела и шея намылены. Груди круглые и полные, с тяжелыми темными сосками. Она изогнулась, отмывая шею, груди ее напряглись от этого движения, стали еще полнее и желаннее.

Он почувствовал желание, особенно острое от неожиданности, но больше всего его поразило сознание красоты. Женщина, наклонившаяся у ручья в саду, где птицы поют на деревьях… он и не думал, что такое еще возможно. С болью, которая не была физической, смотрел он на нее. Не желание воспользоваться ее наготой, не страх за ее и свое замешательство удерживали его в неподвижности. Он не хотел, чтобы это кончалось. Пока он смотрел, прошлое оживало, новый мир превращался в дурной сон, в кошмар. Она наклонилась, набрала воды в руки и начала плескаться. Потом подняла голову, все еще наклонившись. Он знал, что она видит его. Все кончилось. Настоящее стало реальностью. То, что он видел, было сном.

– Мэтью, – сказала она. Голос ее, негромкий, легко преодолел расстояние между ними. – Я не знала…

Она замолчала. Он увидел, что вначале она улыбнулась, а только потом осознала свою наготу. Она удивилась, может, чуть смутилась, но не устыдилась. Она признавала свою уязвимость, но в то же время и безопасность также. Эйприл неторопливо подняла лежавшее рядом полотенце и набросила на себя. Она сказала: «Минутку». Он кивнул и отвернулся.

Услышав ее шаги, он снова повернулся. Теперь на ней был тот же коричневый свитер, что и вчера.

Снова улыбнувшись, она сказала:

– Здравствуйте.

Он сказал:

– Простите за вторжение.

Эйприл покачала головой.

– Ничего. У меня обычно бывает добрых полчаса до того, как поднимутся остальные. Они любят поспать, даже Лоуренс.

Ее простота и легкость встретились с его ясностью и безмятежностью; они разделяли чувства друг друга и укреплялись этой взаимностью. Идиллия трансформировалась от фантазии в нечто более реальное, человеческое. Этот эпизод оба будут вспоминать, черпая в нем удовлетворение, по разным причинам. Они с улыбкой смотрели друг на друга, оба одновременно заговорили, оба остановились и рассмеялись.

Эйприл сказала:

– Надо приниматься за приготовление завтрака.

– А я умоюсь.

– У вас есть мыло и полотенце?

– Да. – Он показал свое полотенце. – Немного грязное.

Она взяла его полотенце.

– И сырое. Возьмите мое. Оно посуше и почище. Я выстираю ваше, пока вы будете охотиться на вола.

– Спасибо.

Глаза их встретились, спокойно, без напряжения. Он снова ясно осознал безмятежность и бодрость. Он не жалел, когда она ушла. Мэтью пошел к ручью, перекинув полотенце через плечо. Полотенце мягко касалось его щеки.

После завтрака снова убрали вещи в подвал. Вскоре охотничий отряд был готов. Кроме Мэтью и Билли, в него вошли Лоуренс, Джордж и Чарли. Арчи оставался с женщинами.

Лоуренс сказал:

– Он легко расстраивается от громких звуков и запаха крови. Нас вполне достаточно.

Вначале Мэтью хотел, чтобы Билли тоже остался, но мальчик просил разрешения пойти с ним, и Мэтью уступил. В конце концов ему уже почти одиннадцать, а это мир, в котором снова половая зрелость означает и общую зрелость. Сверхопека молодежи возможна лишь в сложном обществе.

Утро было яркое, солнце грело их, когда они проходили по открытым местам. Все чувствовали легкость и веселье. Что-то похожее на возбуждающую игру. Они пришли в лесистую местность, где луга были окружены полосками леса.

Лоуренс сказал:

– Вот его территория. Он бродит по этим полям, но далеко не уходит.

И тут же послышались звуки: кто-то с шумом пробирался по подлеску слева от них. У Мэтью оба ствола были заряжены. Он спустил предохранитель и взял ружье в руки.

Когда тело вырвалось на открытое место, Мэтью поднял ружье. И опустил. Это была собака, очень большая, косматая и черная. Помесь лабрадора, подумал Мэтью, но кто второй ее родитель, трудно сказать: она выше любого лабрадора, виденного Мэтью. Собака резко остановилась и посмотрела на них. Было такое впечатление, что она припоминает, узнает. Лоуренс свистнул:

– Эй, сюда!

Собака продолжала стоять, хвост ее слабо шевельнулся. Потом повернулась и побежала по полю к лесу на противоположном краю.

Лоуренс сказал:

– Она принадлежала местному фермеру. Я часто видел ее на аллеях. – Он покачал головой, выглядя старым и несчастным, веселость его исчезла. – Похоже, она неплохо справляется.

Они двинулись дальше. Вол пасся на четвертом поле, в углу, где сохранилась металлическая изгородь. На лучшую позицию нельзя и надеяться, подумал Мэтью.

На дальнем краю поля он сказал остальным:

– Я пойду в центре. Джордж и Чарли слева от меня, вы, Лоуренс, и Билли справа. Пойдем медленно, и я буду идти впереди ярдов на пять. Куда бы он ни побежал, я смогу выстрелить ему в бок, когда он пробежит мимо. Если я промахнусь или только раню его, уходите с его дороги, пусть убегает. Ты понял, Билли?