Рваный бег

Мне пришлось хорошенько потрясти головой, чтобы прошел звон в ушах. Самое паршивое, что уши закладывало по очереди, чередуясь на каждом кивке: левое, правое, левое, правое. Но все же отпустило, оставив лишь мерзкий привкус во рту и легкую слабость в коленях. Убедившись, что в этот раз переход не стал выворачивать старого знакомца наизнанку, счел это добрым признаком и побрел собирать остальную группу. Склизь — место такое, гнилое. С первой секунды беречься надо. Это в других точках выхода живое и мертвое держится подальше от ворот, стараясь лишний раз не попадать под остаточные выбросы переходов. А здесь — зверья почти не осталось, одно местное население шизанутое. И ради ствола и жратвы с удовольствием по голове приголубят, пока этой самой головой трясешь и в себя приходишь. Поэтому — глазки раскрыл, и криволапым крабом по каменной площадке, поближе к бетонным столбам на краю трясины. Встали на коленышко, стволом автомата повели по сторонам и запахи тухлятины полной грудью вдохнули… Вроде тихо…

Не знаю, как именно первопроходцы дырки к соседям бурили, но сколько не ходил между мирами, а количество коридоров ограничено. Иногда, чтобы из мира в мир перебраться, надо полматерика проскакать от одних ворот к другим. Но к нашему бродяжническому счастью, обычно «щели в штакетнике» собраны почти рядом. Видимо нестабильное пространство по законам физики и вселенской подлости группируется в одной навозной куче. Тут тебе и шанс добраться до очередного прохода за пару дней, и разнообразный клыкастый мохнатый сброд, из-за дурной башки провалившийся из родных джунглей в чужие пустыни. Кстати, зверье куда как легче по иномирью шляется. Наверное, интеллектом не обезображено без меры, вот и не мучается вопросом: «дойду ли я?». Шевелит лапами, следуя за звуками и запахами, а мы лишь удивляемся, откуда то или иное чудовище выбралось. Хотя, именно из-за зверья мне и платят. Проводники лишь первое время новые проходы искали, а как все до последнего на картах отметили, так и пришлось переквалифицироваться. И теперь нашему брату приходится слушать окружающий мир и ловить признаки любой потенциальной опасности. И чем лучше ты воспринимаешь намеки судьбы-злодейки, тем с большей гарантией выживания группа доберется до финишной ленточки. Ну а то, что за обостренное сенсорное и прочее восприятие приходится расплачиваться ночными кошмарами и психозами — ничего не поделаешь, издержки профессии. Был бы толстокожим — пошел бы в стрелки. Знай лишь, нажимай курок и трупы считай. А про маршрут и возможные проблемы пусть у Филина голова болит. Она у него большая… И болит…

— Щепка! Где остальные? — шепотом спросил я, свернувшись в крохотный клубок за обветренным бетонным «пальцем». Серега лучше всех моих знакомых по коридорам скачет. Не успеешь еще проморгаться под чужим солнышком, а он уже какой-нибудь игуане черепушку отчекрыжил и на костерке жарит.

— Братишки только вывалились, а Яппи с Михалычем на периметре уже, слушают.

— Хозяйка?

— Здесь, чего ей сделается. Выворачивает, бедолагу, но доплелась, — Серега покрутил головой и поудобнее перехватил доработанный «Страйкер», или как он называл — «Молотилку». Спятивший барабанный дробовик двенадцатого калибра для спятившего стрелка. Сколько раз уже это неуклюжее оружие нас выручало, порождая картечный шквал, выкашивавший все живое и мертвое в округе.

Я еще раз прислушался и поморщился — тишина неприятно давила, и было непонятно: то ли это последствия перехода и звона в ушах, то ли действительно вокруг даже лягушки передохли от очередного «выхлопа». Вернувшись к потрепанной обладательнице рыжих косичек, я быстро согнал неуместную улыбку с лица. Некоторые после первого перехода в позе эмбриона рыдают, а наш работодатель уже даже на карачках стоит и заканчивает остатки желчи выблевывать. Еще минут пять и можно приводить себя в порядок. Почти оклемалась.

— Это всегда так плохо? — просипела Настя. Испуганный взгляд сменился сердитым — какой девушке приятно увазюканной чушкой перед взрослыми мужиками ракообразного изображать.

— На второй-третий раз станет понятно. Один раз пройти можно и со страху. А дальше — как с прыжками с парашютом. Страх поборешь — будешь ходить, пока не ошибешься где в коридорах. Струсишь, вспомнив первый переход — и загнешься. Трусить — нельзя.

— И кислятиной пахнет, — вздохнула «Пэппи» невпопад.

— Это тебя ужином вывернуло. Рот прополощешь и полегчает.

— Нет, чем-то другим воняет. Будто квашня прокисла, или…

Я крутанулся на месте, вскидывая верный «калаш»:

— Атас! Жабы рядом!