Рваные судьбы

Прошло два месяца со дня похорон Григория. Хатёнка была уже полностью готова, и Лиза собиралась на днях перебраться туда с дочерьми. Оставались последние приготовления. Расставили незатейливую мебель: две кровати – одну для Лизы и другую, побольше, для девочек – места для трёх отдельных кроваток просто не было; смастерили стол и лавки, Лиза сложила небольшую печь. Шторы и занавески на дверь и окна Лиза решила пошить уже дома.

В последний день перед переездом Лиза переносила вещи и кое-какую посуду, которую они нажили вместе с Гришей, и которую ей позволила забрать свекровь.

Вдруг она услышала с улицы крик сестры Нюры. Та кричала:

– Лиза! Скорее! Пожар! Лиза!!!

– Да перестань ты голосить, – прервала сестру Лиза, когда та вбежала в дом, всех оглушая. – Где пожар?

– У нас пожар. Скорее! Уже почти всё сгорело!

Лиза бросила вещи и выбежала на улицу. До дома матери было совсем близко. Новый дом Лизы находился не далеко от дома Поли Пахоменко – через улицу и переулок, ближе к реке. Ещё с улицы Лиза увидела клубы дыма и языки пламени и услышала крики людей. Она вбежала в родной двор. Сердце сжалось от боли и ужаса. Дом, её родной дом, полыхал, пожираемый пламенем. Вокруг бегали соседи с вёдрами воды, пытаясь потушить пожар. Но и так было видно, что всё напрасно. Дом был полностью объят пожаром. Хозяева соседних дворов поливали водой крыши своих домов и сараев, чтобы огонь не перекинулся и на их дворы.

Вокруг стоял оглушительный шум – рёв пламени, крики людей, плач перепуганных детей. Посреди двора на вещах, которые удалось вынести и спасти в первые минуты пожара, сидела мать, а вокруг неё жались друг к дружке семеро её младших детей; Витя с Петей и остальными тушили пожар. Нюра прижалась к Лизе.

Лиза стояла, как вкопанная, и смотрела сквозь пелену слёз, как догорает её родной дом – всё, что было дорого её сердцу. Здесь прошло её счастливое детство, здесь остались её девичьи грёзы. Здесь она была молода и счастлива, и рядом были дорогие люди: Нюрочка Суботина, папа, …

– Господи, что же теперь будет с мамой и остальными? – Лиза вышла из ступора.

Она подошла к матери.

– Мама, как это произошло?

Поля ответила не сразу. Она сидела, устремив взгляд куда-то вдаль, такая с виду спокойная, не проронив ни единой слезинки, как будто это не её дом только что сгорел дотла вместе со всем имуществом и вещами. Среди царящего хаоса и шума она выглядела неестественно. Лиза была поражена и восхищена выдержкой своей матери.

– Младшие дети играли в клуне, наверное, со спичками. Там загорелась солома. Они испугались. Не смогли потушить, закрыли клуню и вернулись в дом. Мне ничего не сказали, побоялись. А когда мы увидели, было поздно – уже горел дом.

– Дети целы?

– Да, все живы, всех вывела.

Лиза, не думая ни секунды, сказала:

– Собирайте детей, пошли. Будете жить у меня, мы всё равно ещё не перебрались. Ничего, задержусь у свекрови ещё немного, пока дом не отстроите.

– Не надо, Лиза, – возразила мать. – Твой дом ещё не закончен, да мы и не поместимся у тебя все. Мы поживём пока у Коли, у него дом всё-таки побольше, да сарай имеется. Разместимся.

Лиза знала, что спорить с матерью бессмысленно. Да и не принято было в их семье спорить с родителями. Их решения были – закон.

Мать с детьми перебралась к старшему сыну Николаю. На месте пожарища соседи помогли Поле со старшими детьми построить новый дом.

А Лиза тем временем обживала свой. Девочкам сразу понравилось на новом месте. Хатёнка была хоть и маленькая, но очень светлая и уютная. Казалось бы, живи да радуйся. Но Лизе с каждым днём становилось всё труднее. Тех небольших запасов продуктов, которые она взяла с собой, не могло хватить надолго. Лиза экономила буквально на всём. В это же время она стала подыскивать работу, причем срочно, поскольку денег они с Григорием тоже так и не накопили. Она могла бы шить вещи за деньги, но у неё не было швейной машинки. А свекровь, сколько Лиза ни уговаривала, не отдала свою; даже временно не согласилась дать. Поэтому Лиза искала любую работу. Она толком ничего не умела, ведь никогда и нигде не работала, кроме как в доме да в огороде. Но главное она знала: была трудолюбива, и за что бы ни бралась, всё у неё получалось.

Согласилась Лиза на первую предложенную работу – при железнодорожном вокзале, как раз недалеко от дома (всего минутах в пятнадцати ходьбы) были склады и хранилища, где разгружали приходившие составы – перевалочная база. Её называли «смычкой». Вот и осталась Лиза на этой смычке – вагоны да машины разгружать-загружать. Её сначала не хотели брать – работа грузчика не для женщины. Но Лиза так просила и умоляла, что, в конце концов, её взяли. Тем более что грузчики-мужики постоянно пили, и часто прямо на работе. Придёт, бывало, товарняк, надо срочно разгружать, а половина грузчиков лыка не вяжет – срываются сроки отгрузки. А Лиза производила доброе впечатление, да и крепка была с виду. К тому же, с первых дней показала себя добросовестным, надёжным работником, так что никто не жалел, что взяли её в бригаду.