Рваные судьбы

Лиза отвезла фельдшера домой и вернулась обратно. Она прошла в спальню к родителям. Отца уже перетащили на кровать, и он лежал там, в окружении дочерей, которые сновали туда-сюда, что-то приносили, что-то уносили. У постели отца сидела мать. Лиза глянула на них, и сердце её сжалось: вот сидят два самых близких и родных ей человека (не считая дочек). Как же они оба ей дороги, как она их любит! А главное, как они любят друг друга! Удивительно, что, прожив столько лет вместе, нарожав кучу детей, они продолжают, тем не менее, любить и уважать друг друга.

Как жаль, думала Лиза, что в её жизни так и не случилось большой любви. За шесть лет она, конечно, привыкла к мужу. Но она никогда его не любила. Она даже не могла его уважать, поскольку терпеть не могла пьющих, гулящих, ленивых мужчин, а именно таким и был её Григорий. Лиза же хотела видеть возле себя мужчину, похожего на её отца – сильного, трудолюбивого, властного, и вместе с тем доброго и любящего. Вот такого она бы смогла полюбить.

Лиза смахнула слезу со щеки и подошла к отцу, присела рядом и уткнулась лицом в его плечо. Павел открыл глаза, повернул голову и улыбнулся дочери:

– А ты у меня молодец. Витя рассказал, как ты чуть не угробила нашего фельдшера. – Отец усмехнулся в усы. – Твой брат до сих пор никак прийти в себя не может, говорит, коленки всё ещё дрожат. Вон гляди, собрал возле себя ватагу малышни и рассказывает им про тебя.

Лиза посмотрела в соседнюю комнату, где была детская спальня, и увидела Витю в окружении пятерых младших братьев и сестёр, которые с открытыми ртами и с восхищением слушали рассказ старшего брата. А Витя аж захлёбывался от гордости, что был там, рядом с Лизой и ни капельки не боялся, когда их телега кренилась набок на резких поворотах, или подскакивала на ухабах и ямах, рискуя слететь с колес. Лиза улыбнулась и повернулась снова к отцу.

– Это пустяки, – сказала она. – Главное, что с вами всё хорошо. Просто мы очень испугались за вас, папа.

– Спасибо тебе, дочка. Я всегда знал, что ты – моя главная надежда и опора, знал, что ты не подведёшь. А сейчас иди, отдыхай, ты измоталась за этот вечер.

Лиза вернулась домой уже за полночь. Все в доме спали, кроме свекрови Дуни. Она сидела на кухне и дремала, ожидая Лизу с вестями. Скрипнула дверь, и Дуня очнулась от дремоты.

– Ну, что там? Как дела у твоих? – спросила она Лизу, как только та вошла в дом.

– Да всё в порядке уже, – ответила Лиза. – У отца был сердечный приступ, но мы с Витей привезли врача, и теперь с папой всё нормально. А где Гриша? Почему он не пришёл за мной?

Дуня махнула рукой и с досадой сказала:

– Не пришёл, потому что спит твой Гриша. Еле приполз, уже ближе к ночи. Наверное, с этим, с Матвеем опять напился. Хоть бы ты с ним поговорила? Что же он себе думает? Разве можно так пить безбожно?

Лиза вздохнула.

– Да что я ему скажу? Уже столько всего говорила. Так разве ж он меня послушает? Да ещё этот Матвей его с толку сбивает.

– Чтоб ему пропасть, гаду червивому! – плюнула в ответ свекровь. – Нюрочку мою так изводит. Сам гуляет, кобель, а её ревнует ко всем без разбору. Так обижает её, что она вся исхудала за эти годы. Где он только взялся на погибель нашу?

– Да, мама, я знаю всё, – ответила Лиза. – Я ей всё время говорю: «Уйди ты от него, до добра это не доведёт». А она отвечает, что любит его, и не бросит. Надеется, что всё ещё наладится.

– Да что там наладится? С таким зверем добра не будет. Погубит он её.

Лиза глянула на свекровь. Та сидела за столом, опершись щекой на кулак, а другой рукой перебирала бахрому на скатерти. Лиза впервые за эти годы посмотрела на неё без вражды и обиды, посмотрела, как мать, и увидела несчастную женщину, которая всего лишь хотела добра своим детям. Лиза увидела, почувствовала боль и страдания этой женщины, и ей стало жаль свекрови, жаль по-человечески.

Лиза встала и пошла в спальню, еле передвигая ноги от усталости. В спальне храпел Григорий, спьяну даже не раздевшийся. Лиза подошла к детской кроватке, где, приоткрыв ротики, спали её маленькие дочки, погладила их курчавые головки, поправила одеяльце и присела на свою кровать. Собрав в себе остатки сил, она переоделась в ночную рубашку и легла на край кровати, толкнув Гришку, чтоб перестал храпеть. Тот хрюкнул, заплямкал во сне и перевернулся на бок, затих на время. Лиза прикрыла глаза и в ту же секунду провалилась в сон.

3.

Прошла суровая зима 1924 года, затем и весна. Наступило жаркое лето. 23 июня Шурочке исполнился годик. Однажды тёплым летним вечером Лиза, как обычно, гуляла с дочерьми во дворе дома, качала девочек на качелях, которые для них смастерил Григорий. Скрипнула калитка, и во двор вошла Нюра, вся светясь от радости. Лиза поднялась ей навстречу. Нюра подбежала к подруге, обняла её, затем расцеловала девочек, и снова обняла Лизу.

– Ты чего, Нюрка? – удивилась Лиза. – Что с тобой? Ты здорова?