Ружья стрелка Шарпа

Эскадроны на конях откатились на запад и перестроились. Теперь они ожидали своего часа по обеим сторонам дороги. Застывшая сталь палашей отливала смертельным блеском. Пока зеленые куртки сохраняли боевой порядок и каре щетинилось бледными штыками, всадники были не страшны. Но огонь карабинов выкашивал стрелков, и рано или поздно каре должно было дрогнуть, после чего кавалерийская атака разметет его, как кучу сухих листьев.

Даннет это понимал и отчаянно искал спасения. Он увидел его в низком облачке, укутавшем склон в двухстах ярдах к северу. Если солдатам удастся подняться на гору, они спасены. Майор колебался. Пуля ударила сержанту в голову, и тот замертво рухнул на землю. Отчаянно завизжал раненный в живот стрелок. Еще один, с пробитой ступней, давился слезами, но упорно перезаряжал ружье.

Даннет вглядывался в клубящееся на вершине горы облачко и поглаживал мокрые от дождя короткие усы. Наконец он решился:

– Вверх! Марш! Держать ряды!

Каре поползло наверх. Стрелки подбирали кричащих от боли раненых. Пули французов с глухим стуком продолжали попадать в цель. Ряды англичан расстраивались, то и дело приходилось останавливаться, чтобы поднять раненого или выстрелить в ответ. Каре двигалось убийственно медленно. Растрепанные нервы майора Даннета не выдержали.

– Разойдись! Бегом марш! Бегом марш!

– Нет! – крикнул лейтенант, но на него не обратили внимания.

Стрелки бросились бежать. Чтобы спастись, им надо было успеть взобраться на гору раньше кавалерии. Как оказалось, полковник-егерь безошибочно рассчитал дистанцию.

Солдаты бежали со всех ног, но хриплое их дыхание и топот сапог потонули в грохоте копыт.

Стрелок обернулся и увидел оскаленные зубы лошади. В следующее мгновение он услышал резкий звук горна и свист палаша. Несчастный завизжал.

Началась бойня.

Всадники размели солдат и крутились, выискивая жертвы. Сверкали палаши. Лейтенант увидел, как поднялся в стременах для удара драгун со свисающими из-под шлема косицами. Он метнулся в сторону, и палаш со свистом рассек воздух возле его лица. Перед ним оказался другой всадник, но лейтенант перехватил ружье за ствол и со всех сил треснул лошадь прикладом по морде. Лошадь заржала и поднялась на дыбы. Лейтенант побежал дальше. Он отчаянно кричал, пытаясь собрать уцелевших стрелков, однако обезумевшие от ужаса солдаты уже ничего не воспринимали. Батальонный мул несся на восток, стрелок Купер, до последнего пытавшийся спасти боеприпасы в седельных сумках, погиб от удара палаша.

Майора Даннета втоптали в грязь. Двое драгунов кружили вокруг семнадцатилетнего солдата; один рубанул его по глазам, второй проткнул палашом грудь. Седла до крови растерли шкуры лошадей, но те были привычны к подобным испытаниям. Одному из стрелков отхватили щеку, и рот его пузырился слюной и кровью. Французы рубили с криком. Это был настоящий праздник кавалерии: рассеянная пехота на твердой почве.

Лейтенант упорно лез вверх, продолжая кричать:

– Стрелки, ко мне! Ко мне! Стрелки, ко мне!

Полковник-егерь услышал команды и развернул в сторону англичанина огромного черного коня.

Лейтенант отбросил в сторону ружье и выхватил саблю:

– А ну давай, ублюдок!

Егерь держал палаш в правой руке. Чтобы удобнее было рубить, он направил коня влево по отношению к стрелку. Лейтенант ждал, пока он приблизится, чтобы всадить саблю в морду лошади. Ему всегда удавался этот прием. Лошадь сбрасывала седока, главное было выбрать правильный момент. Этот человек должен погибнуть.

Егерь легко пришпорил коня, лейтенант взмахнул саблей и понял, что его перехитрили. Конь француза замер, сабля со свистом рассекла воздух, и в следующую секунду всадник оказался с другой от лейтенанта стороны. Подобный маневр свидетельствовал о долгих годах тренировки. Егерь оказался левшой; мгновенно перебросив саблю в другую руку, он обрушил на шею стрелка страшный удар.

Полковник ни секунды не сомневался, что противник будет убит. Он и не помнил, скольких людей он развалил пополам подобным приемом. Теперь к неуклюжим австрийцам, пруссакам, русским и испанцам добавится лейтенант английских стрелков. Однако удар егеря не достиг цели. С невероятной скоростью лейтенант вскинул саблю и прикрыл голову. Лязгнули клинки, оба офицера едва не вывихнули руки. Дешевая сабля лейтенанта переломилась, но удар егеря был отбит. Лошадь француза по инерции пролетела вперед. Изумленный полковник обернулся и увидел, что враг снова бежит вверх. Какое-то мгновение он сомневался, не устремиться ли в погоню, но потом раздумал, соблазненный легкими жертвами у подножия холма.

Отшвырнув поломанную саблю, лейтенант лез по склону, продолжая созывать стрелков. Вокруг него стали собираться люди. Вскоре образовался отряд, достаточно большой, чтобы дать отпор всадникам. Драгуны преследовали одиноких солдат, с наслаждением вымещая на них злобу за сметенных ружейными залпами товарищей, за всех французов, отдавших жизни в этой бесконечной погоне, за все насмешки, которые они выслушали от стрелков за последние горькие недели.

К лейтенанту присоединился капитан Мюррей.