Ружемант 4 (СИ)

Поднялся, опираясь на край стола. Немытая годами, засаленная микроволновка говорила, что сейчас полвторого ночи. Механические часы, отбивая свой ход, поддакивали микроволновке тихим шорохом стрелки.

Утирая нос, сглотнул вязкую, неприятную слюну и не сразу понял, где оказался.

Где «Арес», где Зверь Войны, где девчонки?

Реальность глумилась шумом сирен за окном. Очередной лихач не вписался в поворот, врезался в толпу. Словно воронье, галдели пьяные, собравшиеся в кучу подростки. Хоть рэп под окнами не слушают — уже хорошо…

Покачал головой, силясь прогнать мерзкое наваждение. Здравый смысл опешил, прошептал, что так не бывает. Возмущался. Мы же не спускались в метро! Мне нечего ему ответить, на глаза попался надкусанный соленый огурец, недопитая бутылка «беленькой».

Страшно не хочется верить, что те несколько месяцев и все случившееся — всего лишь пьяная дрема, сон. Вспомнил, что еще пару минут назад чувствовал себя пистолетом, ощущал на себе угасающее тепло девичьих рук. В ушах звенело.

Бросился в соседнюю комнату проверить, как там Инка. Споткнулся о собственные тапочки, чуть не въехал носом в дверь. Осторожно коснулся дверной ручки, боялся увидеть не ее комнату.

Скрипнули несмазанные петли, дверь загоготала над моими страхами. Нет, не дверь. Он.

Я потянулся к выключателю, свет разлился по комнате сразу же после щелчка.

— Привет, uomo.

— А вот это неожиданно.

Вит Скарлуччи сидел, закинув ноги на стол. Ладони сложил замком, словно подушку, сунул под голову. Выдохнул, посмотрев в окно.

— Вы варвары, uomo.

Ответить было нечем.

И незачем. Сделал шаг в комнату. Здравый смысл напоминал, что в столе лежит кухонный нож. Сарказм ухмыльнулся: ну да, бронемаг — тот самый человек, которого можно заковырять кухонным ковырялом.

Вдруг поймал себя на том, что не слышу гласа Ириски. Голографическая дева сгинула, будто и не было.

— Будешь? — заметив мою нерешительность, Вит поднял початую бутыль граппы. Той самой, что ману восстанавливает. Ответа так и не дождался, выдохнул: — Что ты защищаешь, ragazzo. Только не говори, что liberta, это будет смешно. Те же машины, те же люди, коробки домов.

— В Царенате не лучше, — ответил, сделав пару шагов ближе. Только сейчас заметил, что пятна на груди великана не пролитое пойло. Ткань рубахи провалилась в прореху огромной кровавящей раны. От его внимания это не ушло.

— А, это? Не обращай внимания.

Легко сказать. Чувствовал, как полыхаю лихорадочным жаром. Сходить, наложить компресс?

— Как хочешь, — Скарлуччи устал держать бутыль, сделал огромный, на полбутылки глоток. — Как спалось?

— Скверно, — признался честно.

— Previsto. Поди, девчонки, враги, ты в роли пистолета…

— Откуда знаешь?

— Я мертв, uomo! Всего лишь снюсь. Хочешь проверить?

Щипать себя, как принято в голливудских фильмах, никакого желания не было. Вит следил за каждым моим движением.

Никакой враждебности. Этот гораздо разумней, чем тот, которого привык видеть. Но прийти в дом врага, чтобы выпить с ним граппы — театрально, с какой стороны ни посмотри.

В его духе.

— Здесь была кошкодевочка. Где она?

— Понятия не имею, — он пожал плечами. — Ты пришел сюда, чтобы говорить о девочках с хвостами и ушками? Завидую тебе.

— Есть предложения получше? — сон во сне. Такого со мной прежде не случалось. Если на деле Зверь Войны попросту не прибил меня за ту смесь вопросов, что вылил ему на голову.

— Говоришь как uomo. С большими яйцами. Ты fusielemante, парень. Злейший враг Царената.

— А ты проводил мерзкие опыты, выращивал клонов.

— И страна сказала мне за это «спасибо». Будь уверен, к тебе еще бросится мальчишка с гранатой и криком «За героя Скарлуччи!»

Чего-чего, а умения мечтать у него не отнять. Великан продолжил.

— Что ты знаешь о Восьми, ragazzo?

— Зачем тебе?

— Ни за чем. Мне все к чертям. Ты назавтра раскроешь глаза, а я уже нет. Так ли мне важно, что там будет с тобой?

Снились ли мне раньше враги?

Снились. Приходили, неприкаянными душами стояли над кроватью, обвиняюще смотрели, будто спрашивая, почему нас убил? По первости было жутко, а после привык. Поняв, что совесть больше не грызет мне душу, они исчезали, уходя в покой небытия. Но до такого, чтобы приходить ко мне домой выпить по стаканчику граппы никогда не доходило.

Скарлуччи везде желал быть первым.

— Молчишь? Правильно молчишь, парень. Потому что ложь вокруг тебя вьется клубами, что змеи. Что ты знаешь о Восьми, мальчик? Девочки, красавицы, куча памятников по всей стране.

Он вдруг поднялся, разминая затекшие плечи. Я попятился, будто зная, что сейчас будет. Что там говорил Зверь Войны? Победить врага внутри себя? Кажется, я его только что нашел…

Скарлуччи рывком содрал с себя рубаху. Кинулся ко мне в могучем, пересекающем всю комнату прыжке. Кулак свистнул у меня над головой, вспарывая кирпич стены. Зашуршали рваные обои, на голову просыпалось крошево побелки. Еще недавно тарабанивший по батарее сосед принялся колотить вновь.

Знал бы он, что у меня тут творится!