Ружье

– Я уже убрал все квитанции за август и сентябрь.

– Их трудно достать?

– Они в задней комнате, но там такой кавардак! Мне самому туда страшно входить.

– Но дело срочное...

– У меня сейчас самый разгар работы. Я подбираю форму для футбольной команды.

– Произошло убийство, – мягко напомнил Клинг.

– А это не убийство? – спросил Фельдман, показывая на гору футбольного обмундирования. – Ладно, пойдемте!

Задняя комната магазина Фельдмана была олицетворением беспорядка. Все углы забиты хоккейными клюшками, на крючках висели вперемежку коньки и боксерские перчатки, к стенам прислонены лыжи и шесты для прыжков, удочки спутанными ворохами лежали на длинных полках, коробки с шариками для пинг-понга соседствовали с упаковками охотничьих ножей. На всем лежал толстый слой пыли.

– Какой кошмар! – вздыхал Фельдман. – Когда я сюда захожу, у меня разыгрывается язва. Значит, август?

– Во всяком случае, не раньше.

– Август, август, – бормотал Фельдман. – Где у нас тут август?

Он взял коробку с блеснами, сдул с нее пыль и поставил на полку, где лежали эспандеры, достал другую коробку, сдул пыль и с нее, покачал головой, сказал: «Нет, это июль», – и взял еще одну коробку. «А тут что? – спросил он сам себя и тут же ответил: – Дробь», – положил коробку на груду хоккейных шайб, приподнял крышку большой коробки и сказал:

– Сентябрь! Может, начнете с сентября?

– Можно и так, – согласился Карелла.

– Куда бы ее поставить? – сказал Фельдман, озираясь по сторонам. Тут взгляд его упал на ящик с бейсбольными битами, и он водрузил коробку на него. Коробка оказалась доверху набитой квитанциями. Они полетели на пол, как только Фельдман снял крышку. – Здесь их тысяч десять, – сказал Фельдман.

– Ну уж! – улыбнулся Карелла.

– Пусть пять, но все равно много.

– Когда вы продаете ружье, вы записываете его номер? – спросил Клинг.

– А как же! – воскликнул Фельдман. – В полном соответствии с законами нашего штата.

– Это касается пистолетов, – поправил его Карелла. – А как насчет ружей?

– Ах, ружей! Нет, не записываю, – опечалившись, ответил Фельдман. – Но ведь я не обязан этого делать, так?

– Так.

– Записывать не записываю. А что, у вас есть номер?

– Да.

– От него немного толку, – сказал Фельдман, покачивая головой.

– А как насчет номера модели? Вы не указываете его в накладной?

– Обязательно указываю! Кроме того, я не продаю ружья тем, кого не знаю лично. Вернее, продаю, но записываю имя и адрес покупателя.

Карелла кивнул. Клинг назвал Фельдману фирму и номер модели – 833-К, и все трое стали рыться в квитанциях. В коробке, как подсчитал Клинг, их было пятьсот тридцать семь. Ни на одной не значилось ружье этой модели.

– Выходит, оно было продано в августе, – сказал Карелла.

– Ну и везет же мне, – откликнулся Фельдман.

Видно было, что им овладел азарт следопыта. Ему очень хотелось найти квитанцию и внести свой вклад в поимку убийцы. Он старательно искал в захламленной и запыленной комнате коробку с квитанциями за август. Наконец ему улыбнулась удача: он нашел ее в дальнем углу комнаты, на нижней полке под шестью упаковками теннисных мячей.

Клинг снова взялся считать квитанции, которые они просматривали втроем. На квитанции номер двести двенадцать Фельдман воскликнул: «Вот она!»

Сыщики уставились на бумажку.

– Видите, – сказал Фельдман, – вот фамилия, вот адрес. Когда я продаю ружье незнакомому человеку, я все записываю. Мало ли что случится, вдруг какой-нибудь псих задумал убить президента, верно я говорю?

Покупателя звали Уолтер Дамаск, и жил он в доме 234 по Южной Второй улице. Ружье стоило 74 доллара 95 центов плюс пятипроцентный федеральный налог с продажи и двухпроцентный местный.

– Сколько вы продали таких ружей в августе? – спросил Клинг.

– Господь с вами. Ко мне поступило только одно такое ружье.

– Значит, ружье купил некто Дамаск?

– Да.

– Неужели это настоящее имя? – спросил Клинг.

– Вы не просили его предъявить удостоверение личности, мистер Фельдман? – спросил Карелла.

– Не просил.

– Почему?

– Я никогда не спрашиваю удостоверений.

– Но когда вы продаете оружие незнакомому человеку, то записываете его фамилию и адрес?

– Да.

– А удостоверения не спрашиваете?

– Нет.

– Зачем же тогда записывать? – спросил Карелла.

– Я как-то об этом не задумывался, – пожав плечами, ответил Фельдман. – Вообще-то, я не обязан записывать. В нашем штате можно купить ружье или винтовку без специального разрешения. Без ничего! Я записываю фамилии и адреса просто так, на всякий пожарный случай. Вдруг какой-то псих что-то задумал... Вы понимаете, что я имею в виду.

– Еще как, – сказал Карелла.

Глава 4

Дом 234 по Южной Второй улице оказался угловым. Это здание из красного кирпича когда-то считалось шикарным. Оно было богато украшено лепниной, а верх арки венчало скульптурное изображение женской головы с отбитым носом и голубой надписью на губах «Сюда». Когда Карелла и Клинг подошли к подъезду, у дверей на улице стояли двое парней. Учуяв сыщиков, они напряженно смотрели, как те изучают фамилии на почтовых ящиках. Однако вслух парни ничего не сказали.

У. Дамаск жил в квартире 31.