Рутинёр

Следующую седмицу Адалинде было откровенно не до нас, её вниманием целиком и полностью завладели заботы по организации похорон почившего в бозе супруга и размещению в городе съехавшейся со всей провинции родни, да и служебной рутины за время отсутствия накопилось изрядно. Я события не торопил, решив перевести дух сам и дать отдых остальным, благо всегда мог сослаться на необходимость проведения более тщательной проверки деятельности Риерского отделения и его главы.

Микаэль от рассвета до заката пропадал в винном погребе и вполне вероятно даже там ночевал; в любом случае его было не видно и не слышно. Марта первые дни отсыпалась, а потом её взяли в оборот служанки, парикмахер и портной маркизы. Вскоре нескладный юнец Мартин пропал окончательно и бесповоротно, тогда пришёл черёд учителя этикета, танцмейстера, преподавателей арифметики, грамматики, чистописания и классического северо-имперского.

Меня происходящие с ведьмой метаморфозы всецело устраивали, чего нельзя было сказать о состоянии Уве. И беспокоили даже не столько недуги и ущербность эфирного тела школяра, сколько его душевные терзания. С одной стороны, паренёк добился поставленной перед собой цели, заполучив постоянное место во Вселенской комиссии по этике, с другой – оказался поставлен перед фактом, что достичь высот тайного искусства сумеет лишь исключительно в теоретической плоскости без всякой надежды использовать полученные знания на практике. Как сказали бы мои многомудрые коллеги, имел место классический случай экзистенциональной пустоты, а следом могла пожаловать и затяжная депрессия.

Именно по этой самой причине, как только разрешил личный медик маркизы, я безжалостно согнал Уве с кровати, пусть тот и беспрестанно кашлял, а в отхаркиваемой им мокроте нет-нет да и снова появлялись сгустки крови.

– Держи! – ссыпал я в ладонь слуги полпригоршни серебряных монет.

– Зачем это? – удивился школяр.

– В ратуше просмотришь записи о девочках, родившихся пятнадцать – двадцать лет назад, оставшихся сиротами во младенчестве и отданных на воспитание дальней родне или в монастыри за пределами Риера. Обрати внимание на моровые поветрия и пожары, когда гибли целые семьи. Хорошо бы найти Марту.

Уве недоумённо захлопал ресницами.

– Нашу Марту?

Я испустил горестный вздох.

– Любую Марту, Уве! Любую!

– Но зачем, магистр?!

– Я не оставляю надежд пристроить её в университет, а для этого неплохо будет обзавестись бумагами о рождении, да и подорожная ей вовсе не помешает.

Уве насупился.

– Собираетесь подделать документы? А почему просто не оформить всё официально?

Я покачал головой, поскольку не хотел оставлять никому ни малейшего шанса связать девчонку с разыскиваемой в Рёгенмаре ведьмой. Марта должна стать уроженкой Риера, никогда не покидавшей пределы империи, а никак не возникшей из ниоткуда бродяжкой сомнительной репутации.

– Так проще! – отмахнулся я. – Иди! Что не потратишь, оставь себе.

Уве задумчиво взвесил в руке монеты, кивнул и отправился выполнять распоряжение, враз позабыв обо всех неудобных вопросах. Оно и немудрено: вручённых мной двух талеров на подкуп клерков хватало с изрядным запасом. Да что там – с запасом! Если подойти к делу с умом, чиновники ратуши удовлетворятся и четвертью этой суммы.

После я немного поколебался, но всё же решил навестить Микаэля и проверить, как проходит его добровольное затворничество, а заодно оценить винный погреб маркизы. Отчёт о ревизии был уже закончен и даже переписан начисто, оставалось лишь согласовать его с Адалиндой и выслать в Ренмель. Да нам и самим стоило как можно скорее выдвигаться в столицу. И без того задержались в Риере сверх всякой меры. Ещё не хватало, чтобы канцлер счёл эту задержку неуважением или того хуже – признанием вины.

Кривясь от этих мыслей, как от зубной боли, я спустился на первый этаж и столкнулся там с Мартой, которая вознамерилась юркнуть на лестницу, но заметила меня и в нерешительности замерла на месте.

– Далеко собралась? – поинтересовался я.

– Тише, Филипп! – прошипела девчонка, приложив палец к губам.

– Удрала от учителей?

– Они меня с ума сведут!

Я подступил к ведьме и наставительно произнёс:

– Это всё в твоих собственных интересах!

– Знаю, – понурилась та. – Знаю, Филипп! Только за седмицу из деревенской ведьмы не сделать благородной дамы!

– Но можно заложить фундамент.

– А ещё можно свихнуться и кого-нибудь убить! – огрызнулась Марта. – Я больше так не могу!

Я покачал головой, взял девчонку под руку и повёл за собой.

– Один час. Потом вернёшься к занятиям.

– Спасибо Филипп! – Девчонка поцеловала меня в щёку и поспешила следом. – Как тебе платье? Красивое, правда? Мне сказали, это цвет морской волны!

– Замечательное платье.

– А ты когда-нибудь видел море, Филипп?

– Один раз.

– Оно действительно такого цвета?

Я неопределённо пожал плечами. В день, когда я видел море, у него был цвет горящих кораблей и разбухших утопленников, дыма и огня. Императорские войска вошли в Баргу, объединённый флот Лонского союза и Остриха жёг рвавшихся из гавани еретиков, и вспоминать о тех красках совершенно не хотелось.

– Филипп?