Русское Средневековье. Традиционные представления и данные источников

Если говорить о влиянии князей Суздальской земли на общерусские дела, то оказывается, как это ни парадоксально, что оно скорее убывает, а не возрастает: Юрий Долгорукий сам претендует на Киев, ходит на Юг походами; Андрей Боголюбский стремится уже только к тому, чтобы в Киеве сидел его ставленник, сам в походы на Юг не ходит, но организует их; Всеволод Юрьевич влияет на южнорусские дела только путем политического давления, походов на Киев не организует; его сыновья не располагают уже и средствами политического давления. Если исходить из степени влияния князей Северо-Востока на ситуацию на Юге Руси, вокруг киевского княжения, можно было бы подумать не об усилении, а об ослаблении Суздальской земли за время от середины XII до начала XIII столетия. Это, конечно, не так. Убывание суздальского влияния на Юге связано было с отмиранием по мере смены поколений князей и оформлением различных ветвей потомков Мономаха принципа старейшинства «в Володимере племени» (по которому суздальские князья почти все время имели преимущество) – он еще действовал при Всеволоде, но уже не работал при его сыновьях, хотя после смерти Рюрика Ростиславича в 1212 г. они остались единственными правнуками Мономаха.

Таким образом, оснований говорить о политическом превосходстве Суздальской земли над всеми другими русскими землями в домонгольский период нет. Откуда же взялось это столь стойкое убеждение?

Во-первых, большинство дошедших до нас летописей создано в Московском государстве в XV–XVI вв. Эти памятники основаны на летописании Северо-Восточной Руси предшествующего периода – XII–XIII вв. Естественно, что местные летописцы второй половины XII – начала XIII в. уделяли наибольшее внимание событиям в своей земле и деяниям своих князей, не упуская возможностей представить их в выгодном свете. Этот «перекос» перешел в летописание «московской» эпохи, и исследователи оказались под его влиянием.

Во-вторых, в московской литературе XVI в. был прямо сформулирован тезис о переходе столицы Руси из Киева во Владимир. В «Степенной книге царского родословия» (1560-е годы), памятнике, проводившем идею исконности самодержавной власти на Руси, прямо утверждалось, что при Андрее Боголюбском «самодержавство» перешло из Киева во Владимир, после чего киевские князья стали «подручниками» владимирских: «Начало Владимьирскаго самодръжьства. И уже тогда киевьстии велиции князи подручни бяху Владимирьскимъ самодръжцемъ. Въ градѣ бо Владимерѣ тогда начальство утвержашеся пришествиемъ чюдотворнаго образа Богоматери (иконы Владимирской Божьей Матери. – А. Г.), с ним же прииде из Вышеграда великии князь Аньдрѣи Георгиевичь и дръжавьствова»[80]. Именно эта сложившаяся в середине XVI в. концепция была некритически воспринята в историографии.

Каково же было реальное место Суздальской земли в системе русских государств XII–XIII столетий?

Суздальскую землю следует рассматривать как одну из четырех сильнейших на Руси в домонгольский период – наряду с Черниговской, Смоленской и Волынской землями. Именно их князья вели борьбу за овладение теми столами, которые не закрепились ни за какой княжеской ветвью – киевским и новгородским. С рубежа XII–XIII вв. таким столом стал еще и галицкий – после того, как прервалась династия, правившая в Галицкой земле. При этом в течение первой четверти XIII в. более других преуспевали в борьбе за эти три «общерусских» стола князья смоленской ветви. Только в 1230-е гг., когда на юге Руси развернулась ожесточенная междоусобная война, за Киев и Галич, в которую были вовлечены князья черниговские, смоленские и волынские, укрепилось положение князей Суздальской земли: они стали постоянно княжить в Новгороде.

Вплоть до Батыева нашествия Киев оставался номинальной столицей всей Руси, «старейшим» столом[81]. Именно киевские князья имели право, как уже говорилось выше, именоваться «князьями всея Руси».