Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

В 1995 году оставными офицерами армии и спецслужб была создана Русская патриотическая партия, пригласившая на роль вождя — опального бывшего министра печати ельцинского правительства Бориса Миронова. Визитной карточкой которого стал призыв к национальному восстанию с опорой на армию — застрельщика русской революции. Партия, однако, никак не проявилась на поверхности политической жизни и к 2002 г. практически исчезла. Но само ее создание указывает на характерную тенденцию в Русском движении той эпохи[46].

Здесь надо сделать отступление, чтобы понять суть того времени.

* * *

Несмотря на то, что буржуазно-демократическая революция конца ХХ века совершалась в России достаточно мирно и почти бескровно, а лидер коммунистов Геннадий Зюганов даже провозгласил тезис об исчерпанности лимита на революции, само по себе время перемен постоянно порождало в обществе революционные ожидания и «баррикадные» настроения. Тем более, что в мизерном, редуцированном виде эти ожидания, все же, сбылись в ходе двух «защит Белого Дома» (1991 и 1993 гг.). Кровь пролилась, жертвы были. Массы, казалось, вновь творили историю на наших глазах.

Инерция вооруженного противостояния долгое время сказывалась в наличии иллюзий относительно возможности «русской революции», «национального восстания» (фанатом этой идеи, как уже говорилось, был Борис Миронов). Ставка на силу сохранялась у многих, что и обеспечивало специфику таких организаций, как РНЕ, ННП, НБП, «Партия Свободы», Союз офицеров и некоторые другие, упиравших на физическую подготовку своих участников и опиравшихся на соответствующий контингент.

Однако история поставила весьма наглядный эксперимент, показавший способным думать людям, чего можно ждать от подобных надежд. В 1997 году в российской политике появилась новая фигура — генерал Лев Рохлин, сильная личность, открыто поставившая цель: либо заставить Ельцина с его бандой изменить политический курс, либо стереть их всех с лица Родины. Рохлин был хороший человек и солдат, но идеалист, совершенно не подготовленный к политической деятельности, к тому же убежденный до мозга костей интернационалист (как и большинство советских офицеров, уж не говоря о том, что по отцу Рохлин еврей). Тем не менее, его Движение в поддержку армии (ДПА) росло, как на дрожжах, и вскоре превратилось в подлинную и грозную силу, как казалось поначалу многим. Силу, несопоставимо более серьезную, чем все русские организации вместе взятые, готовившую реальный переворот по всем правилам военной науки. Однако в июле 1998 года генерал оказался убит в полном соответствии с обещанием Ельцина: «А этих рохлиных мы сметем!». После чего вся «грозная сила», лишившись вожака, постепенно рассосалась, не оправдав своих обещаний. Преемники Рохлина — генерал Альберт Макашов и прокурор-депутат Виктор Илюхин на роль главарей восстания не сгодились.

Несмотря на то, что в советниках у Рохлина какое-то время обретался Петр Хомяков, инициатива ДПА не имела никаких прямых последствий для Русского движения, но поставила под сомнение саму возможность силового изменения ситуации, послужила суровым уроком для всех. Умным людям стало ясно, что Кремль реально контролирует ситуацию, в частности — в армии и спецслужбах, и что ставка на лобовое противостояние, на революцию, силовые действия, — несостоятельна, что надо искать другие пути изменения политического режима.

К сожалению, далеко не все русские лидеры той поры оказались в рядах умных, понимающих ситуацию людей. Инерция «революционного» подхода надолго сковала Русское движение, ограничило его маневр, бездарно угробила немало лучших ресурсов. И не факт, увы, что данный урок оказался усвоен…

Политика Суркова в национальном вопросе

К концу 1990-х Кремль определился в отношении Русского движения. Чему во многом способствовала расправа над Рохлиным и разрушение ДПА как угрозы режиму. Пока Ельцин и его команда чувствовали себя недостаточно уверенно на внутриполитическом поле, русских националистов преследовали не систематически и не слишком жестко (Баркашев сидел за «вооруженный мятеж», но был амнистирован вместе с другими защитниками Белого Дома; Иванов-Сухаревский недолго сидел, будучи под следствием, но реального срока не получил; Лысенко сел за имитацию покушения на себя самого; единственной настоящей жертвой можно считать только Константина Смирнова-Осташвили, убитого в тюрьме). Прокуроры разных уровней, скорее, были снисходительны к националистам и помогали им не попасть в беду из-за неосторожных слов или поступков. Автору этих строк не раз доводилось испытать это на себе.

Словом, долгое время власть не замечала Русское движение и не считалась с ним. Известность приобрела фразочка Суркова, якобы брошенная Бабурину в ответ на жалобы на невнимание со стороны Кремля: «Чтобы мы вас стали замечать, научитесь хотя бы нам мешать».