Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Если «Память» и ее разнообразные аналоги относятся к право-консервативному сектору, ориентированному на воссоздание православной монархии, то РНЕ и его аналоги можно отнести к сектору лево-консервативному. То есть, так же мечтающему вернуть прошлое, но сравнительное недавнее, советское или германское. Конкретно, РНЕ было ориентировано на немецкий национал-социализм (отсюда и черная форма, и закамуфлированная «богородичной звездой» свастика в символике, и «римское» приветствие, и способы внешних проявлений и т. д.). Но встречались и поклонники советского социалистического прошлого, в большей или меньшей степени националистического толка.

Так или иначе, но все основные национал-социалистически настроенные силы на десять лет сосредоточились в РНЕ, серьезную конкуренцию которому на данном поле не могла составить ни одна другая организация. Созданная в 1993 году Национал-большевистская партия, хотя и содержит в своем наименовании некую заявку на национализм, однако представляет собою в действительности просто крайне левую организацию, сочетающую в себе черты андеграунда и молодежной моды на бунтарство и экстремальность. Не случайно НБП Эдуарда Лимонова никогда не блокировалась с националистами, но легко нашла общий язык с фрондирующими либералами.

Разгромленный, уничтоженный, казалось бы, русским народом в Великой Отечественной войне противник — немецкий социально-политический проект — неожиданно воскрес в самой России. В этом факте парадоксальным образом проявилось стихийное отрицание советского интернационалистического проекта, осознанного молодыми русскими людьми как губительного для нашей нации. Именно осмысление опыта Советской Красной Империи как антирусского, поставившего русских на край могилы, привело к воскрешению, востребованию самого грозного и самого недавнего по времени врага Советской власти — гитлеризма.

Увлечение гитлеризмом, национал-социализмом, свойственное РНЕ сверху донизу и даже отчасти культивировавшееся в организации[5], в конечном счете сыграло против нее. Как и Гитлер, Баркашев делал главную ставку на людей физического труда и военных, рассчитывая, что они проложат ему путь к власти. Баркашев не раз говорил, что отбор кадров в РНЕ соответствует не митингам и выборам, а борьбе «в экстремальной ситуации». Он не понял, не осознал, что в наши дни во всех развитых странах появился новый класс-гегемон. И что сегодня судьбами страны заправляет исключительно интеллигенция мегаполисов.

Но даже если бы он и понял это, подходов к интеллигенции (а значит и шансов на победу) у него не было. Как поручик Ржевский в анекдоте, он искренне недоумевал, отчего интеллигенция не ходит строем, если она такая умная… Соответственно, националистически настроенная интеллигенция, в том числе блестящие умы, некогда наполнявшие ВООПИК, платила Баркашеву взаимностью и массово отшатнулась от РНЕ. Результатом чего явилось скорое истощение интеллектуального ресурса организации, его непоследовательность и бедность, идейный сумбур, увлечение верхушки не только нацизмом, но и мистицизмом, и оккультизмом и т. п. — жалкое подражание немецкому образцу.

А между тем, РНЕ как крупнейшая организация в 1990-е годы стала во многом олицетворять все движение русских националистов в целом. Таким образом, заметное падение интеллектуального уровня всего Русского движения, его умственное «обезвоживание», бросающееся в глаза по сравнению с 1960-1980-ми годами, явилось следствием принципиальной социальной установки Баркашева и его приближенных. Стоит ли говорить, какие козыри в руки получили ведущие антирусскую контрпропаганду либеральные силы, живописующие «звериный оскал» русского национализма!

Вышеуказанный выбор социальной базы РНЕ имел свои плюсы и минусы (помимо главного, указанного выше). С одной стороны, он обеспечивал хорошую структурированность организации, ее высокие мобилизационные возможности, дисциплину, способность к массовым действиям, в т. ч. военным. Этому содействовали постоянные бесплатные тренировки соратников в боевых искусствах и стрельбе, что особенно привлекало молодежь.

С другой стороны, бесконечные тренировки и марши в ожидании «экстремальной ситуации» (читай: национального восстания, революции и т. п.), которая, однако, все никак не наступала, разочаровывали и расхолаживали людей. В реальности им доводилось лишь раздавать газеты[6] и расклеивать листовки, зазывая все новых людей в организацию, которым, в свою очередь, ничего иного делать, по большому счету, не предлагалось.

Таким образом, ложная установка наглядно входила в противоречие с жизнью, обрекая РНЕ на бездействие и загнивание. Отсюда возникла основная проблема РНЕ: текучка кадров, которые быстро и в большом количестве приходили — и так же уходили, не зная, чем заняться, и не видя перспектив.