Русский вираж

Два летчика-испытателя, сидящие в пилотской кабине нового самолета, внимательно смотрели на табло с мерно меняющимися цифрами. До запуска двигателей оставалось ровно двадцать три секунды, и все остальные этапы тоже были расписаны так же скрупулезно.

Летчики были собранны и спокойны. Оба уже несколько месяцев летали на «Крыле», провели в воздухе не один десяток сложных экспериментов и хорошо знали, как ведет себя машина в различных ситуациях. Конечно, знали они и про то, что полгода назад первый летный экземпляр нового самолета разбился в районе Егорьевска, всего в полусотне километров отсюда. Знали, что спастись удалось только второму пилоту, а командир корабля погиб, пытаясь посадить самолет на поле: обломки одного разрушившегося двигателя повредили второй, и в последние минуты перед вынужденной посадкой он тоже отказал.

Тем не менее «Крыло» летчикам нравилось: если не считать той катастрофы, остальные испытания шли гладко. Самолет, несмотря на свою необычность, не требовал каких-то специальных приемов пилотирования и не преподносил неожиданностей на разных режимах полета. Даже испытания с имитацией отказов разных систем пока что не приводили к таким последствиям, какие бы не были заранее рассчитаны проектировщиками. И поэтому предстоящая демонстрация «Крыла» в воздухе тоже не вызывала у летчиков какого-то особого волнения. Да и о чем тут беспокоиться? Взлет, пара кругов, посадка — вылет как вылет, ничего сложного.

— Внимание! — провозгласил диктор. — На взлетной позиции — пассажирский самолет «Русское крыло». Обратите внимание: этот самолет будет взлетать не с бетонной полосы, а с грунтового пространства рядом с ним. Это — демонстрация возможностей шасси на воздушной подушке…

Бодрый голос продолжал перечислять достоинства самолета, а тем временем двигатели стоящего у начала взлетной полосы «Крыла» ожили. Коротенькие лопасти винтовентиляторов раскрутились и слились в два мерцающих кольца, издавая высокий вибрирующий звук, непохожий на привычные «голоса» реактивных и турбовинтовых двигателей.

Затем на нижней поверхности крыла открылись две длинные ниши, и к земле опустилась черная гибкая «юбка». В звук двигателей добавились новые нотки, «юбка» (а говоря техническим языком — гибкое ограждение области повышенного давления) зашевелилась и приняла округлые формы, а сам самолет чуть-чуть приподнялся. Теперь колесное шасси не принимало на себя всю его тяжесть, а лишь помогало воздушной подушке. «Крыло» сдвинулось с места и не поворачиваясь, боком, скользнуло с бетонной полосы на грунт. Из-под гибкого ограждения летели в воздух пыль и обрывки травы, но выхлоп двигателей завивал все это в маленькие вихри и сдувал их назад — как и было задумано при проектировании.

Когда самолет безо всяких видимых усилий пересек узкую канаву, зрители разразились аплодисментами. (Кое-кто из них знал, что эта канава была специально выкопана за два дня до аэрошоу, но эффектности зрелища это не повредило.)

Летчики «Крыла» аплодисментов не слышали, да им было совсем не до того. Использование системы компенсации ветрового сноса для бокового перемещения по земле еще не было как следует отработано, и для выполнения этого маневра потребовалась вся внимательность обоих пилотов.

Достигнув заранее установленной точки на грунтовой взлетной полосе, они остановили движение самолета, и командир корабля сообщил на командно-диспетчерский пункт:

— На позиций, разрешите взлет? КДП сразу откликнулся:

— Взлет разрешаю, график полета согласно основной программе без изменений.

— Понял, без изменений.

Одновременно с этими словами командир перевел двигатели в промежуточный взлетный режим — одним из технических решений «Крыла» был разгон на пониженной тяге двигателей, и лишь непосредственно перед отрывом от земли они выводились на полную мощность.

Зрители этого не знали — но они отметили, что на взлете «Крыло» издает меньше шума, чем многие другие самолеты того же размера. Распластанный силуэт, ускоряясь с каждой секундой, бежал… вернее, скользил по пожелтелой траве, готовясь рвануться в воздух.

На дисплее в пилотской кабине «Крыла» указатель скорости сменил цвет с белого на желтый, и одновременно синтезированный голос вопросительно произнес:

— Вэ-пээр?

— Взлетаем! — подтвердил командир. Раньше о достижении на взлете «скорости принятия решения», после которой уже нельзя прерывать взлет, а в любом случае надо подниматься в воздух, должен был предупреждать второй пилот. Теперь эту функцию взяла на себя бортовая электроника, и ответ командира тоже был адресован и второму пилоту, и системе распознавания речи.

Второй дисплей в это же время занимала трехмерная схема коридора для демонстрационного полета, дополненная специальными обозначениями, понятными только пилотам. Бортовой пилотажно-навигационный комплекс фирмы «Коулсон интернэшнл» по сигналам спутников «Навстар» и «Глонасс» каждую треть секунды пересчитывал местоположение самолета, и в соответствии с его данными система управления самолета корректировала движение «Крыла», помогая летчикам.