Русский транзит

– Лучше завтра с утра. Мы с Лийкой Барабашку собираем в дорогу, в международный лагерь, по обмену.

– Договорились. А как там…

– Понял… С ремонтом все замечательно. На Кораблестроителей. Впору новоселье справлять, гостей принимать.

– Хозяева-то морально подготовлены к приему гостей?

– Еще бы! У меня же университетское образование и дар убеждения. Ты вернулся, наконец-то, из секретной командировки?

– Какой командировки?!. Ах, да… Понял… Конечно, вернулся!!!

– Тогда я сегодня подскочу на Кораблестроителей, обрадую хозяев. И завтра – жди сюрприз. Да! Ты в командировке не поиздержался ли?

– Поиздержался. Но это не к спеху. Заодно – просьба! Швед, ты же у нас спец! Проконсультируешь на досуге, во что может обойтись капитальный ремонт двух машин? «Мерседеса» и «Волги».

– Сильно побились?

– В хлам!

– Понял… Проконсультирую.

– Договорились! Ладно, я пошел Леньку искать!

Птенца я действительно нашел на третьем этаже. Условия содержания у него, конечно, сильно отличались от моих. Палата на четверых, запашок, синюшные морды соседей. Зато в стране бесплатное медицинское обслуживание!

У нас с Резо свои отношения, еще со времен, когда на него ребята Тащилы наехали и… отъехали – моими стараниями. Пришлось Тащиле даже из Питера отправляться куда подальше- ищи, Тащила, морфий в сопредельных республиках, а наших айболитов не трогай. Так что ни о каких деньгах и речи быть не могло у нас с Резо. Впрочем, как и в тех случаях, когда вдруг среди ночи к Чантурия в больницу прибывали крепкие парни с подстреленным приятелем на руках и убедительно (УБЕДИТЕЛЬНО!) требовали прооперировать. И Чантурия оперировал под прицелом «пушек». Благо, что операции пока завершались успешно. А если бы нет? Но от выложенных на стол после операции пачек с сотенными отказывался наотрез. У Резо свой кодекс чести. Что же касается остальных больных, то – бесплатное медицинское обслуживание и есть бесплатное: никто ничего не должен врачу, а врач – соответственно…

Ну ладно! Леньку-то я завтра отсюда передислоцирую. Жаль, Чантурия отправился отдыхать после напряженного ночного «дежурства»: а то бы – уже сегодня. Ах ты, птенчик ты наш, Цыпа!

– Евгени-и-ич!!!

«Гуси летят…», Цыплаков, «гуси летят…». Так я его никогда и не приучу, видимо. Впрочем, я сам был рад не меньше. Все-таки неудачный ученик почему-то всегда самый любимый ученик. «А поворотись-ка, сынку!». Сталлоне ты наш. Да, перекачал себя Ленька, «железом» увлекся – не быть ему мастером в каратэ, там мышцы нужны гладкие, «мобильные». Ну, да пусть! Цыпе важней на пляже перед мочалками выпендриваться – выпендривайся на здоровье! А как до дела дойдет – то костей не соберешь. Вот и нога Ленькина…

– Да нет, Евгенич!!! Это все из-за негра! Из-за Бунима!

Цыплаков, оказывается, уже на третьем курсе Лесгафта.

А живет в общаге, и с ним в комнате этот самый Буним – то ли из Анголы, то ли с Кубы. И у них ежедневные стычки, цапаются не всерьез, но постоянно, тут же мирятся и снова цапаются.

– Я, понимаешь, Евгенич, его кулаком по башке бью-бью, а ему хоть бы что! Потом передышку сделал. Он гребень достает здоровенный, как грабли – причесаться решил! Чего, думаю, ему причесывать – шевелюра всего в сантиметр! А он ка-ак проведе-ет гребнем – двумя руками держит, с силой – и волос у него, оказывается, чуть не в полметра длиной!!! Просто такой закрученный!!! Представляешь, Евгенич, а я-то думаю: чего ж я его по башке колочу, а ему хоть бы что! Пружинит потому как!!!

– И тебе в ногу спружинило?

– Да это мы помирились! И я за пивом побежал. Бунима нельзя к ларьку подпускать, нарывается в момент! А я баллон взял, бегу обратно, поскользнулся на какой-то дряни и… вот. Зато, Евгенич, баллон не разбил, сохранил! Твоя школа!

– Моя школа – это когда и баллон цел, и ноги.

Мы еще долго балагурили о том, о сем.

Пришла медсестра: «Ужин! Ужин!».

– Опять черпачок дерьма?

– Больной! Выбирайте выражения!

– Дерьмо и есть дерьмо.

– Ладно, Ленька, потерпи сегодня еще. А завтра для тебя здесь начнется новая жизнь.

Засыпал я в великолепном настроении.

И проснулся с ним же: первое, что увидел, – громадную корзину, полную апельсинов, вишни-черешни и… горлышко бутылки. «Ахтамар»! Швед? Юрка из «Пальмиры»? Валька Голова? Нет, будь подарочек от мужиков, они бы блок сигарет еще добавили, а не цветы. Цветы – розы. Дама. Эх, Сандрочка-тезочка, с каких пор мужчинам дамы преподносят букеты!

Я подмигнул лейтенантику, очередному сторожу, сменившему вчерашнего стеснительного. Этот оказался более компанейским, подмигнул в ответ и всем видом выразил полную готовность присоединиться.

Сейчас! Я только спущусь, человечка одного приведу. Втроем привычней, сподручней, веселей! Обещал я Леньке- птенцу, что у него с сегодняшнего дня новая жизнь начинается! Сейчас! Сейчас мы закатим небольшой праздник!

На этаже у Цыплакова все как вчера. Ленька! Собирай манатки! Хромай в гору!

Ленькина койка была пуста и странно-аккуратно застелена. Я по инерции, не сообразив, бодро спросил:

– Мужики! Этот-то… в сортире засел?!

– Помер… – синюшные морды были угрюмы и… равнодушны. – Все там будем.

– А?!!