Русский транзит

И заманил-затащил Борюсика в кладовку для выяснений – насколько подробно тот посвятил меня в… пока не знаю, во что. Да, пожалуй. И убивать не собирался, только потрепать. Но перестарался, и толстый кооперативный ребенок Быстров ничего не успел сказать: посвятил ли он меня или не посвятил. Тогда, на всякий случай (вали до кучи!), следует убрать Боярова – не наш человек. И нанимаются горцы, которые ищут меня у тезки, у… где я еще могу быть?… у… Фэда?!!

Я все-таки умудрился задремать на каких-то полчаса в скрюченном, неудобном положении. Не скажу, что в эти полчаса мне явился во сне некто и указал: вот он! Но! Но я проснулся. Олег!!! Вот кто! Именно он всячески старался быть ни при чем, он пытался подставить мне Юрку, нажимая на то, что Юрка последним заходил в кладовку и неспроста следующим утром «приболел». Именно Олег навел меня на Глисту с Беспределом, понятия не имеющих, в чем дело-то. Зная меня, зная этих пристебаев, не трудно предположить, чем закончится наша разборка: крутой дракой, в которой неизвестно кому больше повезет (и верно! я еще ощущал ветерок от выпада заточки). Именно Олег проводил тезку-Сандру в «Северную Пальмиру» и мог поинтересоваться между прочим адресочком. А потом по адресочку направить горцев. И наконец… На мне кровь Фэда, отметил я в мансарде и оттер ее растворителем. Но на мне кровь Фэда не только в прямом, но и в переносном смысле! Не в валюте дело! Не в рэкетирах. У дяди-Федора побывали, не исключено, те же кавказцы. И приняли его за меня. Ножом по горлу – это их почерк…

То-то мне не понравилась интонация Олега: «Где ты хоть живешь-то теперь?». Покурили, поговорили у черного хода «Пальмиры»… А я-то подумал, что Олежек полштуки пожалел! Не денег он пожалел, а выяснял, куда людей присылать. Нанятых. А я? Я ведь совершенно машинально соврал ему тогда, что залягу у дяди-Федора. И про то, что сам Фэд на натуру отправился, а значит, никого, кроме меня, в мастерской не должно быть… На мне кровь Фэда… Горцы перерезали горло не художнику, хозяину мастерской, а мне, гостю. Потому что, по их сведениям, в мансарде обитал на данный момент не хозяин, а гость. Гость, которому надо перерезать горло, для чего и наняты, за что и уплачено. Полновесно.

Ох, придется Олежеку за все платить. Полновесно!

Но я-то! Я-то! Природа не обидела ни физически, ни умственно?! А до такого элементарного варианта не додумался! Хотя объяснимо, почему не додумался. «Каждый на своем месте…». Олег – на своем. Он слишком мелкая сошка, чтобы нанимать убийц. Денег у него вполне хватит, но авторитет не тот – не пошли бы кавказцы по его наводке на мокрое дело, плюнули бы в физиономию да еще и стукнули бы куда надо. О чем это говорит? Только о том, что Олег всего лишь звено в цепочке. А я, минуя мысленно это звено, сразу пытался добраться до главной фигуры. «Но что я смогу сделать, когда придет Час Композиции?».

Час Композиции пришел. И у меня все скомпоновалось. И я достану-таки неизвестную пока главную фигуру. Для чего сначала достану Олега. Ох, достану! Ох, заплатит полновесно! «Точная информация, точная информация!». На самом деле – точная. Мне. От Олега. Только не мне одному. От Олега.

И обо мне. Ну гляди у меня, агент Верный! Он же Неподкупный! Он же Честный! Как уж тобой теперь судьба распорядится…

Валька рассказывал… Вроде как байку травил… со смешочком, философски. Но так, что понятно: не байка, суровая проза жизни. А уж куда суровей, чем в Афгане! Там-то мы с Валькой и сошлись. Оба на некотором привилегированном положении – я из-за своей неуязвимости (уже легенды ходили), он из-за СВОЕЙ неуязвимости: ни один полковник ничего не мог ему, сержанту, приказать, и вообще не очень ясно, что за сержант такой? Хотя всем ясно… Валька и прибыл-то не как срочник. И не как сверхсрочник. Сам по себе. Вроде бы прислан с Большой земли налаживать местную печать. И со всеми на вась-вась. Каждому понятно, от какой он организации, из какого ведомства. И ладно! На гражданке к ним отношение специфическое, а там, в Афгане, чего уж… все под пулями духов ходим. Вот и сдружились… Нет, это сильно сказано… в приятелях были.

Он и рассказывал, предупредив, что история – не с ним… но от первого лица: