Русский струльдбруг (сборник)

«Тогда придут падальщики. Они с удовольствием допишут вашу историю. В своем варианте, конечно. Они отдадут профессора Одинца-Левкина моему неутомимому брату, а бедную Кору – сержанту Дронову. Вы хотите, чтобы я еще и с ним жила? Мало мне полковника СС и оливкового советника? Паша все ваши начинания превратит жалкий альтернативный роман. Наслаждайтесь, наслаждайтесь моим городом! Если вы не сможете, если вы не продолжите свою работу, люди запомнят именно Пашины кривляния, а вы так и сгорите безвестно в своем вонючем ночном самолете и, воплотившись в смердящего пса, скуля, побежите под ногами лошадей».

«Но зачем вам все это?»

«Я хочу прожить свою жизнь».

Конкордия Аристарховна помолчала. Потом сказала:

«Помогите моему брату уйти. Пусть он пересечет пустыню. Он спас меня. Пусть в самом наихудшем варианте, но все-таки спас, и в ответ я тоже хочу спасти его. Пусть он доберется хотя бы до озера Джорджей Пагмо. Это не подсказка, это отчаяние. Если не до Шамбалы, то пусть он доберется хотя бы до озера Джорджей Пагмо. Там жить нельзя, нет никакой растительности, только со стороны Шамбалы доносятся приятные звуки. Но если искупаешься, если вода озера коснется твоего тела, ты попадешь в рай. А если отопьешь чистой воды озера, будешь освобожден от последствий грехов на последующие сто жизней. Даже зверь, искупавшийся в озере, попадет в рай. Мир устал от страданий. Доведите героев хотя бы до озера».

8.

Когда ты захочешь плакать, позови меня.

Я не обещаю тебя утешить, но поплачу вместе с тобой.

Если однажды ты захочешь сбежать, позови меня. Вряд ли я уговорю тебя остаться, но мы можем сбежать вместе.

Если однажды ты никого не захочешь слушать, позови меня. А если позовешь и я не откликнусь, поспеши ко мне, наверное, в этот момент я в тебе очень нуждаюсь.

Не иди впереди меня – я могу не успеть за тобой.

Не иди позади меня – ты можешь отстать от меня.

Иди рядом.

9.

(Save)

10.

В транзитном зале домодедовского аэропорта, где пассажиров продержали почти час, я изрядно нагрузился пивом. Намгийг тойрон гарах. Обойти болото нереально. О романе я больше не думал. Мне хотелось домой. У меня дома круглое кресло, которое я люблю. Сесть у окна, смотреть на небо, слушать, как внизу догоняются пацаны и взвизгивают девчонки. Закрыть глаза, не думать ни о чем.

«Почему вы все-таки вернулись в Россию?»

«Потому что я – часть вашей души», – ответила костенурка.

Ну да. Все они были моим продолжением. Это я вел караван и отвечал майору Каганову, и был профессором Одинцом-Левкиным, задавал ему вопросы, и бил его по ушам двумя папками. Это я был Корой, Лисой, сержантом Дроновым. А они все были частью моего сознания, нет, они были самим моим сознанием, и ничего изменить или придумать в этом я не мог. Люди – рассада, разбросанная по планете. Что из нас вырастет?

Я пил кофе, улыбался костенурке и прислушивался к мыслям немногих посетителей.

В универе тоска. Мысли в общем небогатые. Интересно, приедет он завтра или опять облом? И еще что-то такое же – сплошные мелочи, ерунда, невнятная каша, правда, кипящая, ворочающаяся, споро булькающая в едином мировом котле. Я будто заглянул за край мира. Вот только что сиял надо мной привычный хрустальный свод, на нем смеялись цветные звезды, желтела Луна – все, как полагается, чистенько и красиво. А Конкордия Аристарховна подтолкнула меня, и я прошиб головой хрустальный свод. Осколки еще нежно звенели, а я уже по пояс высунулся в пустоту, главным свойством которой был так долго.

Я все видел.

Я все понимал.

Я был в начале Большого взрыва.

Ничего, что мы все сгорим. Новый Большой Взрыв, как рассаду, вновь разбросает зерна жизни по Вселенной. Даже Творец не очень ясно представляет, что из нас вырастет, но мы несем весть. Зачем-то нам нужно донести до будущего смешанные запахи провинциального пригорода, грохот пролетки, выехавшей на булыжную мостовую, тени колонн рабочего клуба, нищего (Сорбонна) с шапкой у скрещенных ног, парочку на скамье (сексоты), мамашу, высунувшуюся из окна, наконец, Кору, презрительно оглядывающую меня, ничего не понимающего и растерянного.

Еще одна парочка присела за соседний столик.

Я вчера Гамлета в оригинале читала. Это такое эстетическое наслаждение!