Русский штык на чужой войне

Достигшие звания муин-наиба, выдающиеся, производились в офицерские чины. Наиб-сейюм – прапорщик, наиб-дейюм – подпоручик, наиб-аваль – поручик; султан-капитан – ротмистр; явер – майор; наиб-сергенг – подполковник; сергенг – полковник; сартип 1-го ранга – генерал с одной звездой; сартип 2-го ранга – генерал-майор; мир-пендж – генерал-лейтенант; амир-туман – полный генерал; сардар-маршал – маршал; амир-найон – главнокомандующий»[29].

По свидетельству русских инструкторов, «в Персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии не было производства за выслугу лет в чине, а производили за доблестную, выдающуюся службу, так что бывали пожилые офицеры в небольших чинах; выдающиеся же доблестные офицеры производились быстро»[30].

Персов обучали русские инструкторы, а командовали ими старшие чины (офицеры) и младшие (подпрапорщики и урядники) российских казачьих войск. Их помощниками были «сверхсрочные» казаки Кубанского и Терского казачьих войск.

Соответственно, порядки, а также уклад жизни персидского казачества были заимствованы у казачьих частей юга России. Впрочем, были у них и свои местные особенности. Так, четко определенного срока службы не было, и каждый казак служил столько, сколько хотел. Когда ему надоедало «тянуть лямку», он выходил в отставку.

Конкурс на командные должности здесь был очень высокий и автоматически на них зачисляли лишь жандармских офицеров[31].

Еще одна причина, по которой шах привечал русских офицеров на командных постах, состояла в том, что на персов во многих вопросах положиться было нельзя. Так, они не могли занимать должности, связанные с деньгами и ведением хозяйства. Этот урок русское командование дивизии усвоило уже давно: стоило только иранцам занять посты, где было что воровать, как они тут же все разваливали и расхищали.

Несмотря на отдаленность и «захолустность» по тем временам службы в Персидской казачьей бригаде русские офицеры туда шли охотно. И дело не только в том, что она оплачивалась выше, чем в России, но и из-за перспектив роста.

Так, инструктор С. Булацель[32] описывает мотивы своего согласия на подобную службу: «В начале 1916 года мне была предложена командировка в Персидскую казачью Его Величества Шаха дивизию. Я хотел воспользоваться этим предложением, так как в нашем «штабс-ротмистерском» полку, в смысле продвижения положения, было совершенно безнадежно. Когда наш Уланский полк выступил на войну 11-го года, в полку было 22 штабс-ротмистра, и я, прослуживший в полку уже 11 лет, был 14-м по старшинству.

Штабс-ротмистры ценза войны не имели и только по выслуге своих законных четырех лет надевали ротмистерские погоны. Командиры эскадронов по цензу производились в подполковники, но большею частью они продолжали командовать своими эскадронами.

В то же время наши сверстники и моложе нас по службе в полках дивизии командовали эскадронами, и многие щеголяли в штаб-офицерских погонах»[33].

Дополнительным стимулом к переходу туда стала Февральская революция и появление печально знаменитого приказа № 1, «превратившего славную Русскую армию в сборище разнузданной банды, – нечего было и думать о продолжении войны. Императорская Великая Россия катилась в пропасть…[34]»

Однако в Персидской казачьей бригаде он не действовал, и некоторые русские офицеры, включая С. Булацель, поспешили уехать туда[35].

Важность для российского командования Персидской казачьей бригады подчеркивается тем, что в ее расположение, даже несмотря на сложную обстановку в период Первой мировой войны, продолжали откомандировывать боевых опытных офицеров. Например, в ноябре 1916 г. туда направили инструктором подхорунжего 1-го Кубанского казачьего полка Захарина[36], который на тот момент уже находился в Персии, где сражался против турок. Всего туда тогда направили только из этого подразделения 12 человек.

Примечательно, что тогда у офицеров (особенно младших по чину) такие назначения вызывали зависть[37].

Следует заметить, что русские офицеры имели огромное влияние не только на своих подчиненных, но и на население страны, которое видело в них своих защитников от местных бандитов[38].

По свидетельству как иранских, так и русских источников, престиж казаков внутри страны стоял очень высоко, а их имя пользовалось уважением настолько, что богатые помещики и сыновья ханов, даже бывшие сардазские офицеры (персидской армии) поступали в бригаду рядовыми[39], считая за честь служить в ней. За отличную боевую службу впоследствии многие из них достигали высоких, в том числе и генеральских чинов.

Примечательно, что инструкторский состав казаков постоянно обновлялся, даже в период Гражданской войны. Так, в июне 1920 г. в дивизию были приняты по меньшей мере трое уральских офицеров (Климов[40], Мезинцев[41] и Фадеев[42]) капитанами и еще двое унтер-офицеров. По другим данным, всего тогда в нее приняли девять уральских казаков.