Русский рай

«Ильмена» ходила в испанских водах, контрабандно торговала с миссиями Южной Калифорнии, тайком высаживала для промыслов небольшие партии кадьяков и алеутов, вывезенных из Ново-Архангельска для смены партовщиков Тимофея Тараканова. Вояж компанейского брига под началом иностранцев складывался удачно. Комиссионер Элиот только для себя выручил на нелегальной торговле 10 000 пиастров. «Ильмена» побывала возле острова, на котором продолжали жить одиннадцать партовщиков Прошки Егорова, перебившие местных мужчин. Русский передовщик Тарасов высадился и убедил их снова промышлять на Компанию. В середине лета партовщики с передовщиком то ли решили переправиться на другой остров, то ли промышляли возле калифорнийского берега и были схвачены испанцами. По слухам, некоторых из них пытали, а тойона Петра Чукагнака убили.

Вскоре, возле миссии Сан-Педро испанцы захватили часть экипажа «Ильмены», контрабандно торговавшего на суше. Партовщики Ивана Кыглая и Федора Атташи, в надежде на прикрытие брига, промышляли каланов возле берега. Они сумели отбиться от испанцев и уйти на байдарках в открытое море. Пять компанейских служащих и комиссионер попали в плен. Капитан брига Водсворд бежал от испанцев с тремя матросами на ялике, вернулся на бриг и уладил конфликт, раздав подарки влиятельным чиновникам. После этого он привел «Ильмену» в Малый Бодего, чтобы выгрузить закупленные для Росса продукты. Об этом Сысой с Кондаковым узнали, поднявшись на борт.

Капитан-американец не отказался попутно увезти в Росс шестерых путешественников, но был очень озабочен: шторм задержал его в заливе, а он спешил отправиться на поиск бежавших от погони эскимосов, кроме того, по условиям контракта, должен был сменить промышлявшую партию Тимофея Тараканова. Водсворд чертыхался, носился по бригу и покрикивал на бездельников. Шторм стихал, сглаживались волны, менялся ветер, но в трюме обнаружилась течь.

На опасном рейде против Росса «Ильмена» встала на два якоря, начала отгрузку пшеницы, масла, соли. Груз из крепости капитан не принял, собираясь на поиски кадьяков Кыглая и Атташи. С берега к нему прибыл Антипатр и стал бойко спорить с американцем на его языке. Тот объявил, что из-за течи пойдет не на Ситху, а на Сандвичевы острова для ремонта. Антипатр все же остался на судне, и разгрузившаяся «Ильмена» взяла курс на юг.

Сысой с креолом Алексейкой и четырьмя алеутами высадился на берег, с удивлением разглядывая новые строения и окрестности Росса: ветряную мельницу, ворота крепости, покрытые двускатными крышами. Василий с Петрухой перебрали избу, сделали печь из здешней глины, положив начало посаду. На засаженных весной грядах буйно поднялась зелень, на склоне хребта узкой полосой колосилась пшеница, Ульяна с гордостью показывала капусту и репу.

Все цвело, набирало силу и вес, но вид единственной русской женщины Росса сильно обеспокоил Сысоя: покуривая трубку, она кашляла давно, но не так, как при нынешней встрече. Теперь, время от времени, Ульяна заходилась до слез, снова набивала трубку табаком и беспрестанно дымила. На некоторое время кашель стихал, потом снова душил её, да так, что в уголках губ появлялась розовая пена. Сысой бросал вопрошающие взгляды на Ваську, но тот взахлеб рассказывал про Петруху, который получил жалованье мастера, про Богдашку и Федьку от которых получил письма. Старшего после школы отправили в Иркутск, младшего хвалил учитель Кашеваров за хорошую учебу и старательность.

Ко времени туманов с полутора пудов семян Василий собрал немногим больше четырех пудов пшеницы – под Тобольском урожаи были лучше, испанцы говорили, что в миссиях собирают по сам 25-30. Но запашка была увеличена втрое, зимой Василий собирался посадить пять пудов. Надо было приспособиться сеять в такое время, чтобы жать пшеницу до туманов, которые накрывали морское побережье.

Радостную встречу Сысоя с родными прервал Кондаков: управляющий устал ждать доклада о путешествии и послал его за приказчиком. Не отщипнув хлеба, Сысой отправился в крепость. Ворота были распахнуты, внутри достроили поварню, заложили просторный дом управляющего и подводили под крышу склады, в самой середине двора был выкопан колодец. Кусков с Катериной ютился в торговой избе, туда и пришли калифорнийские путешественники.

– Куда пропал?! – укорил он Сысоя, выставляя на стол три чарки и ополовиненную четверть. Катерина принесла блюдо с остывшими блинами и соленую рыбу. Управляющий настраивался на долгий разговор. – Договаривались же – не дольше месяца, а прошлялись полтора?!

Выпив во славу Божью и благодарность за удачный поход, штурманский ученик и приказчик стали рассказывать о спокойной реке, текущей по долине между горных хребтов. При этом креол ерзал на лавке и плутовато поглядывал на Кускова. Едва Сысой рассказал о реке и народах, живущих по берегам, Кондаков нетерпеливо вскрикнул:

– Ты про счастливую гору скажи!