Русский фронтир

– Думаю, они до сих пор еще там, – серьезно ответил Сомов. – Андреевский и «Российская Империя». Тут нам повезло – они ушли не на самое дно, где ил в километр глубиной, а рядышком встали на мосту. Их теперь туристам показывают. То есть уже не их – те, что мы туда десантировали, уже выцвели. Флаги там регулярно раз в два-три года меняют. Колышут их течения, и всякий, у кого хватит денег на туристический батискаф, их там увидит. И поймет – это наша земля. Пусть и под водой, но – наша.

– Ну а конец истории?

– Он-то как раз всем известен, Миша. Наше Министерство обороны опубликовало специальный отчет, не упоминая, впрочем, догадок насчет спонсоров и заказчиков этого безобразия. Нам его показали, вот только прессу забыли пригласить. А потом было четырнадцать заседаний Генеральной Ассамблеи ООН. Организация с гнильцой, но другой, способной принимать решения о границах, у нас, к сожалению, до сих пор нет… Ты сам знаешь, где теперь российская граница.

Мы одновременно посмотрели на восток, где над невысокой скальной грядой, прикрывающей город, уже появились проблески зари, и темно-синий бархат неба прорезали первые тонкие золотистые копья.

– Что ж, Никита Иванович, мне пора. – Я поднялся. – Огромное спасибо за встречу! И за угощение – отдельно вашей хозяйке… Думаю, статья у меня уже есть.

– И тебе спасибо, Миша. Что помог вспомнить и не забыть, – по-отечески добро улыбнулся Сомов и крепко обнял меня на прощание.

Я поставил точку, сохранил файл и закрыл унибук. Финиш! У меня получилось! Статья вышла такая, что просто и мечтать не приходилось. Уникальный материал, который никто за десять лет ни разу не публиковал. А все потому, что наши ребята-глубоководники – не важно, как их называют: «дельфины», «скаты» – при всей своей лихости и ухарстве на самом деле скромные работяги, и для них слова «честь», «совесть», «Россия» – не пустой звук. А также слово «дисциплина». Океаникам сказано молчать о подробностях своего житья-бытья – они и молчали.

Сомов не рассказал, что после Марианского инцидента всех участников поместили в главный военно-морской госпиталь и месяца два лечили им легкие – от той отравы, которой они надышались во время боя. Дольше всех врачи возились с Прозоровым, и на подводной карьере ему пришлось поставить крест. Но за ним примчался кавторанг Орловский, забрал его к себе, на свежайший воздух, на здоровую еду, и так началась надводная Сашкина карьера – очень удачная, полагаю, потому что теперь адмирал Прозоров – главная звезда Тихоокеанского флота. Ему даже простили ту историю с плотом, груженным манекенами в лохмотьях, который занесло чуть ли не к острову Пасхи. Надо же искать нетрадиционные методы обучения молодежи.

Я подошел к окну и посмотрел на родной город, погружающийся в синий сумрак, расцвеченный ожерельями вечерних огней, вынул мобильник и набрал знакомый номер.

– Здравствуй, родная!

– Ох, Миша! Ты вернулся?.. Как здорово!

– Я привез тебе настоящие чаморрита. Белые, синие и красные. И хочу надеть их на тебя. Завтра можно?..

– Конечно, Мишенька! Буду ждать завтра с нетерпением!..

– Не волнуйся. Оно непременно наступит. Спокойное и светлое. Доброй ночи, Ириша!..

– Доброй ночи, мой бродяга!..

Александр Тюрин Иван-Царевич и титановый пес

Пролог

На момент все застыло вместе с его дыханием, повиснув пестрым облаком в пространстве. Развороченная обшивка, сломанные ребра шпангоутов, вздыбленная палуба, выбитые соты локаторов, гранитного вида силовые агрегаты, цилиндры компрессоров и пластины теплообменников, порванные жилы кабелей и трубы жизнеобеспечения в густых облаках кристаллизовавшейся жидкости. Все словно легло разноцветными мазками на холст сбрендившего экспрессиониста. Застыл и стяг державы, окруженный слепящей тьмой.

Около его пальцев повис небольшой контейнер с хроноквантовым конденсатом, полученным в результате эксперимента на станции «Юпитер-25», где «переохлажденный» вакуум привел к высвобождению темпоральных трубок из связанного состояния. Тех самых, что определяют фундаментальное взаимодействие во времени, спутывая или разъединяя фазовые траектории систем. Из-за этой «пробирки», успел подумать он, и велась охота на корвет. Корабль подорвался на мине, не давшей отметки цели ни для одного локатора. Все произошло слишком быстро, чтобы капитан вывел в пространство боя звено истребителей или электронный командир БЧ-2 поставил корабельному оружию огневые задачи.